Он забыл все советы служанки, забыл и маленькие белые пилюли, изготовленные для защиты от Чуда-Зануда магом-ренегатом по имени Амфет-Амин. Но собственных сил его оказалось куда больше, чем можно было ожидать. С одной стороны, он, как любой варвар, часто охотился на диких чудищ в лесах дикой родины; с другой — как любой варвар, терпеть не мог ораторского искусства. Ибо сам он с трудом мог связать три слова подряд, а слушать чужое красноречие было для него хуже горькой редьки. Так вот, подавив зевоту, он повернулся к Чуду-Зануду и поднял топор:
— А ну заткнись!
Но чудище никак не могло поверить в то, что его ораторский талант пропадает впустую. «Также и отвар редиса в соленой воде помогает, будучи приложенным к суставам, но ненадолго…» — продолжало вещать оно.
— Хватит! — рявкнул Гондон, и его топор рассек зловонную серую плоть Чуда-Зануда. Вопль, изданный последним, никак нельзя было назвать усыпляющим, но снова и снова поражал Гондон ненасытную тварь. И наконец топор вонзился в самую сердцевину Чудина Занудства. Клубы зловонных газов заполнили помещение; с предсмертным воплем Чудо рухнуло замертво, а рядом рухнул Гондон.
Когда он очнулся, голова его раскалывалась — отчасти от испущенных Чудом газов, отчасти от тяжелейшего похмелья. Стеная, поднялся он на ноги; даже царивший в логове Чуда-Зануда полумрак больно резал ему глаза. А из-за толстой дубовой двери, у которой лежали останки Чуда, доносился чей-то голос: «Кто пришел спасти Илагабалуса?»
Не без усилия поднял варвар свой топор и начал крушить эту последнюю преграду (то, что он наносит ущерб чужой собственности, его нимало не беспокоило). Пока он прорубался через толщу дубовых досок, чья-то бледная исхудалая рука просунулась в щель и повернула дверную ручку. Незапертая дверь распахнулась, и Илагабалус вышел на свободу.
Это был изящного сложения молодой человек, облаченный в шелк (точнее, теперь это были шелковые лохмотья). Из шелка же была и повязка на его глазах, ибо был он слеп как крот.
— Отважный сэр, — произнес он, протянув руку по направлению к Гондону.
— Поздравляю вас, хоть и не имею чести быть с вами знакомым. Воин, устоявший перед магией Чуда-Зануда, должен быть настоящим героем. Знайте же, мой герой, что вы спасли Илагабалуса, принца Гипедермии и будущего супруга принцессы Заморяны. — Тут он сделал вежливую паузу, давая своему спасителю возможность представиться.
Однако познания Гондона в области дворцового этикета были минимальными. «Идем!» — крикнул он, хватая принца за руку с такой силой, что тот упал. С трудом поднявшись, Илагабалус поспешил за троянцем на волю.
На другом конце Башни Летучих Крыс Глотка вбежал в чертог Сон-Амока и застал своего господина храпящим в сливовом пюре.
— Проснитесь, ваша злосветлость! — возопил он.
— Что-о-о? — Сон-Амок приподнял голову и облизал лицо своим длинным розовым языком. Придя в себя, он бросился к волшебной миске, ожидая увидеть Гондона таким же неподвижным, как он сам минуту назад. Вместо этого глазам его предстали Гондон и Илагабалус, спускающиеся по Тринадцати Ступеням.
— Во дворец! — вскричал Илагабалус, опьяненный свободой.
Сон-Амок проклял Гондона так замысловато, что у Глотки даже скрючились когти на ногах. С пылающими яростью лягушачьими глазами метался чародей по библиотеке в поисках заклятия, достаточно сильного, чтобы справиться с троянцем.
Охрана у дворцовых ворот, не веря своим глазам, смотрела на приближающуюся к ним странную пару.
— Митрандир! — вскричал их капитан, забыв, в чьем произведении находится, и угрожающе поднял копье.
Острый слух Илагабалуса узнал голос офицера.
— Ты узнаешь меня, Фаэкс? — воскликнул он.