«На горных вершинах, у границы снегов недоступное обиталище их, и много рискует тот, кто в любопытстве неумеренном, в случайности или же злобы ради свершит поход на заоблачный дом сей». Хм? Но у нас — прямо противоположный случай, не так ли? «…легко избежит нежеланной встречи, ибо каждый из аблайсов одарен слухом сердца». Что еще за «слух сердца»? Надо заглянуть в словарь. Может, это идиома какая-нибудь.
Снаружи глухо звякнул колокол. Вечерняя молитва. Роза заглянула в мой закуток между стеллажами.
— Ты долго еще?
— Иди, молись, я тебя дождусь.
Роза удалилась, ворча, что некоторым давно пора понять, что общая дисциплина потому и называется общей, что не делает ни для кого исключений. Я показала темноте язык и вернулась к книгам.
На столе громоздились две высокие стопки — уже прочитанные мною на предмет интересующего вопроса, и еще не прочитанные. Отдельно лежали четыре тома: «Военные хроники» Алаторга Нилмарского и трактат Аввы Старосольского «Облачный сад». Я их проштудировала в первую очередь, как самые популярные и известные среди читающей публики. И, как ни странно (или, наоборот, закономерно), но два эти опуса оказались самыми толковыми источниками, затрагивающими мою тему.
Надо все-таки сделать выписки. Собрать воедино все, что мне удалось обнаружить. Но Боже мой, до чего же скудно, бедно, неполно… Кто-то где-то когда-то слышал, каждый из авторов на кого-то ссылается, никаких прямых свидетельств.
Выходит, единственный прямой свидетель — это я? Ну, не единственный, однако — единственный осознавший, что наткнулся на неразработанную жилу. Братцы, здесь же сам Бог велел копать и копать, махать кайлом, покуда не набежали другие старатели. Мне же — карты в руки… Собирай материал да пиши трактат.
Я зажмурилась. Мне уже ясно представлялась толстенькая книга в вишнево-коричневой коже, с тисненым золотом заглавием: «О стангревах. Достоверные описания и наблюдения, а также подлинные иллюстрации и анатомические таблицы, составленные благородной госпожой Альсареной Треверрой из города Генета.» И голос Розы-библиотекарши с придыханием комментировал: «Этот исключительный, не имеющий аналогов труд, господа, ценен еще более, ибо сотворен в стенах сей скромной обители рукою нашей талантливой и благодарной ученицы… Обратите внимание на дарственную надпись…»
— Ты чего это, подруга? Пыли книжной наглоталась?
Я открыла глаза. Летта. За плечом ее возвышалась хмурая Ильдир.
— Посмотри на свет, — потребовала Ильдир.
Я опешила:
— Зачем?
— Если хочешь и никак не можешь чихнуть — посмотри на свет.
— Чихнуть?
— Интересно, — сказала Летта, — Сидит зажмурившись, нос сморщила, голову закинула. Что ты делаешь?
— Думаю.
— Ах, ну тогда извини. Это такое несвойственное тебе занятие, что нам простительно ошибиться. И долго ты еще собираешься думать?
— А что, Роза прогоняет?
— Ну да. Ей надо закрыть библиотеку и скрипторий. До полночи осталась двенадцатая четверти, не больше. Она ворчит, что ты не слушаешься распорядка. Давно бы ушла, но из-за тебя сидит тут и скучает.
— Она не скучает, — буркнула я, собираясь, — Она вяжет носки. Если бы скучала, нашла бы себе занятие в больнице или в лабораториях.
Я, конечно, была неправа. Кто-то должен работать в библиотеке, а Роза отлично с этим справляется. Похоже, она перечитала все тутошние книги по несколько раз. А то, что она не упускает случая подавить меня интеллектом, еще не повод, чтобы огрызаться. Может, она не любит лираэнских барышень. В смысле мирянок, выскочек, вроде меня. Ведь Летта наша, и, что еще важнее, сама Этарда являются хоть и отдаленными, а все же потомками Лираэны, Белого Дракона.
Роза дожидалась нас внизу. Она буркнула нечто среднее между «спокойной ночи» и «наконец-то» и с лязгом заперла двери.
Пробираясь за девочками по полутемной лестнице, я вдруг припомнила небрежно пролистанные мной картинки. Человек-лошадь, кентавр.