К сплетням у нее интереса тоже не было. Если Мэл не выходил из дома, Эйслин посылала птичку, которая щебетала возле его окна, или гончую: та прыгала к нему на кровать, лизала лицо и переступала по нему огромными лапами.
Затем они пробирались в кухню, где повара принимались за работу, и они давали Мэлу пирога или хлеба. Потом заходили на ферму, где им наливали парного молока. Следующий визит они наносили в конюшню, где, лежа на сене и наблюдая за тем, как запрягают тягловых лошадей, они съедали свой завтрак. Они уезжали в повозке на целый день то в одном, то в другом направлении, воображая себя при этом разбойниками, вознамерившимися ограбить Малмгарт или разведчиками, впервые обследующими Долины.
Руфус относился к этому с одобрением, а госпожа Айрина была недовольна.
— Этот мальчишка не получает никакого образования, — частенько говорила она за ужином в большом зале. Мэл и Эйслин давно должны были спать, однако они не упускали возможности пошпионить за совершенно не подозревавшими о том взрослыми.
— Этот мальчишка, — продолжала госпожа Айрина, — носится, как бешеный, и учит Эйслин разным гадостям. Она ходит босиком, ездит на лошади, задрав юбку выше колен. Постоянно среди слуг и животных и ведет себя так, будто она ничуть не лучше других. А мальчишка — настоящий дикарь, он не подходящая компания для юной леди, наследницы замка!
Руфус улыбнулся.
— Тебе следует купить ей одежду для верховой езды. А мальчик узнает о земле больше, нежели его водил бы за собой егерь. Надо дать ему больше свободы, и он, обучаясь самостоятельно, станет со временем настоящим лендлордом. Леди Эйслин не пожалеет об этом, когда станет здесь хозяйкой. Ей нужен такой лорд, который знает в Малмгарте каждый камень и каждую тропинку.
— Лордом здесь станет ее муж, а не твой подопечный, — ядовито заметила госпожа Айрина. — Хотя, думаю, — заметила она, неуклюже стараясь загладить свои слова, — раз уж он приходится сыном нашему брату, то он может оставаться здесь столько, сколько пожелает.
— Малмгартом не может управлять посторонний, — сказал Руфус. — Лендлорд должен вкладывать в землю душу, иначе она не принесет урожай. А это врожденный талант.
— Чепуха, — возразила госпожа Айрина. — Ты говоришь о земле, словно она живая.
— Но это так оно и есть, дорогая сестра, — убежденно ответил Руфус.
Разговор о будущем муже Эйслин только позабавил детей. Они-то знали, что сделают с незваным пришельцем. Эйслин позовет виноградную лозу, и она свяжет его по рукам и ногам, вызовет тучи, и они промочат его до нитки, кликнет волков, и они прогонят его прочь. В мыслях они неразрывно связывали этого незваного незнакомца (по имени Хрок из далекого Бретфорда) с профессиональным сватом, Члодвигом, тоненьким маленьким пожилым человеком. Члодвиг колебался, как сухой лист, под порывами юмора большого и шумного Руфуса. На помолвке он едва поклевал еду, положенную на тарелку. Эту пищу он должен был разделить с невестой, Эйслин. Содрогнувшись, Эйслин придвинула мясо поближе к нему, — мясо она обычно не ела, — зато сделала большой глоток из стакана, из которого он только пригубил. Он был похож на озабоченного старого петуха, которого обычно клевали другие петухи. Эйслин во время церемонии тихонько посмеивалась и переглядывалась с Мэлом, изнывавшим в неудобной новой одежде.
Об этой помолвке Мэл и Эйслин тут же забыли. Через восемь лет явится жених и заявит права на невесту и ее землю, но для детей восемь лет — целая вечность. Над похожим на птицу Члодвиком и женихом посмеялись, и они как бы перестали существовать.
Никакие запугивания госпожи Айрины не могли заставить Эйслин и Мэла вести себя, как подобает приличным детям.