Белый диск Гелиона садился за лес. Но у самой кромки его поджидала череда жадных серых туч – предвестниц близкой грозы.
Потом пришла ночь, принесла с собой тишину, и как подачку швырнула призрачную свободу. Что ж… За неимением других подарков приходилось принимать. Только ночью Доната могла позволить себе дышать полной грудью. Только ночь освобождала от вязкой ненависти, что затягивала, как зыбучий песок. Далекие звезды, безмолвие, изредка нарушаемое ленивым лаем собак, да свежий ветер – единственная ласка за последнее время.
Судя по всему, собиралась гроза. Звезды постепенно скрывались за тучами. Порыв ветра зашелестел в кронах деревьев. Вполне возможно, что случится чудо, и весь завтрашний день будет лить дождь. Как же они будут жечь ее на костре? Под навесом, что ли?
Деревня крепко спала.
– Эй, ты, – голос раздался так близко, что Доната вздрогнула всем телом, а уж, казалось бы, ко всему привыкла.
У прутьев, в углу, там, где смыкалась клетка с сараем, стоял человек. Лицо его скрывал капюшон. Доната обрадовалась, решив, что ее лишают самого мучительного: ожидания. Уж лучше смерть от ножа, чем на костре, в дыму, глядя на то, как жадные языки пламени добираются до беззащитной плоти.
– Эй, глухая, иди сюда, – снова позвал человек, и она подчинилась.
Гадая про себя, что за напасть ей грозит, и кто скрывается в темном провале капюшона, она подошла вплотную к тому месту, где стоял человек.
– Иди сюда, – и прутья, скрепленные навесным замком, разошлись в стороны. – На, – рука протянула ей ворох тряпья. – Пусть думают, ты еще здесь. Положи в угол.
Не задумываясь о том, что делает, Доната взяла груду тряпья и свалила в угол. Сойдет и так… Как можно заниматься всякой ерундой, когда клетка открыта?
– Вот дура, руку давай, – шепот раздался у самого уха. Доната ухватилась за протянутую руку. Тонкие пальцы дрогнули. – Полегче. За мной иди…
За ним идти не получилось. В кромешной темноте она натыкалась на все, на что можно было наткнуться. Доната вдруг представила, что кто-то нарочно расставил все это на пути, чтобы она, проблуждав по кругу с неведомым спасителем, вернулась назад, в клетку. Незнакомец терпел недолго. После очередного неудачного шага человек пребольно взял ее за локоть. Но идти стало легче. Отсчитывая шаг за шагом, Доната недоумевала: как он ухитряется видеть в темноте? Не иначе колдовство.
Некоторое время шли молча. Незнакомец убыстрил шаг, и ей пришлось сделать то же самое. Напряженно вслушиваясь в ночную тишину, Доната вдруг отчетливо поняла, что не слышит дыхания незнакомца, и мгновенный озноб пробрал ее тело до костей. Панически отшатнувшись в сторону, она ощутила на предплечье – даже сквозь рубаху – ледяное рукопожатие, в котором было мало человеческого, и испугалась еще больше.
– Тпру, – как лошади приказал незнакомец и, наконец, шумно вздохнул. – Осторожней не можешь?
Услышав его дыхание, Доната счастливо улыбнулась и успокоилась. Хотя бы не кровопивец, уже радость.
Сколько времени прошло, она не знала. Шаг за шагом, шаг за шагом в пустой темноте. Стало казаться, что они попросту топчутся на месте. Недалеко то время, когда наступит рассвет, и неприглядная истина предстанет во всей своей красе. Снова деревня, снова сарай, снова клетка. И костер.
Призрачная свобода обернулась усталостью, голодом и жаждой. И уже хотелось лишь одного, чтобы скорей все кончилось. Как угодно. Глаза неумолимо слипались. Да и с какой стати держать их открытыми, если все равно не видно ни зги? Сделав это открытие, Доната действительно закрыла глаза.
– Дура, – цепкие руки подхватили и удержали на ногах, а легкая пощечина привела в чувство. – Нашла, когда в обморок падать.