«Тру-Про» считалось одним из крупнейших спортивных агентств в стране, и в течение многих лет его возглавлял Рой О'Коннор — ядовитый аспид в хорошем костюме, которого можно было с полным на то основанием назвать ничтожеством, если бы не его привычка нарушать все писаные и неписаные правила. О'Коннор был экспертом по части заключения незаконных договоров с многообещающими спортсменами, которых он начинал обхаживать с младых ногтей и заставлял подписывать контракты чуть ли не в подростковом возрасте, соблазняя наличностью на мелкие расходы и не брезгуя завуалированными угрозами. Как всякий тип, погрязший в коррупции, Рой время от времени оказывался в затруднительном положении и обращался за содействием к представителям преступного мира, забывая, что быть «немного беременным» в подобной ситуации и с подобными людьми нельзя. Эти парни, если ты давал им дюйм, отбирали у тебя целый ярд — и никак иначе. То же самое произошло и с агентством «Тру-Про» и его владельцем. В результате своих махинаций Рой задолжал огромную сумму, а когда выяснилось, что оплачивать долги нечем, его агентство, не афишируя этого, прибрали к рукам братья Эйк.
— Топай, задница. Переставляй копыта…
Майрон поступил, как ему было велено, и последовал за здоровяками Буббой и Рокко. Если парней звали по-другому, то родители определенно ошиблись, давая им имена. Вместе с ними он сел в лифт, сошел на восьмом этаже и направился дальше, минуя столик девушки-клерка. Последняя при виде здоровяков старалась держать глаза долу, но, увидев Майрона, изловчилась-таки окинуть его оценивающим взглядом. Майрон незаметно подмигнул ей и двинулся дальше по коридору в сторону офисных помещений.
У главного офиса они остановились.
— Обыщи его, — велел бульдозер номер один своему двойнику.
Тот начал похлопывать Майрона по торсу и бедрам.
Майрон прикрыл глаза.
— Хорошо, — сказал он. — Ваши поглаживания определенно доставляют мне удовольствие. Чуть левее, если можно.
Бульдозер номер два выпрямился и нахмурился.
— Заходи давай.
Фрэнк Эйк, раскинув в стороны руки, двинулся навстречу гостю.
— Майрон!
Наверное, Фрэнк зарабатывал миллионы, но это никак не отражалось на его одежде. В будни и праздники он предпочитал носить яркие трикотажные спортивные костюмы, напоминавшие комбинезоны, в которых щеголяли герои фильма «Затерянные в космосе». Сегодня на нем был костюм оранжевого цвета с желтой окантовкой по горлу и на запястьях. Но в отличие от героев вышеупомянутого фильма молния у него на куртке была расстегнута, позволяя видеть курчавые седые волосы на груди — такие густые, что можно было подумать, будто он одел под куртку вязаный свитер. Большая голова, узкие плечи и широченные бедра придавали Фрэнку сходство со стилизованным человечком, служащим фирменным знаком шин «Мишлен». Короче говоря, это был большой, очень полный и рыхлый мужчина с лысой макушкой, окруженной венчиком жестких волос, словно горный кряж, образовавшийся в лесистой местности в результате землетрясения.
Заключив Майрона в медвежьи объятия, Фрэнк отступил на шаг и окинул гостя доброжелательным взглядом, что вызвало у того крайнее удивление. Обычно Фрэнк проявлял по отношению к окружающим не больше доброжелательства, чем шакал, страдающий опоясывающим лишаем.
— Как дела? Выглядишь ты, во всяком случае, отлично, — жизнерадостно произнес Фрэнк.
— Спасибо, Фрэнк, — ответил Майрон, в упор глядя на хозяина офиса.
В дополнение к объятию Фрэнк ослепительно улыбнулся, обнажив искусственные зубы, напоминавшие два ряда сахарных кукурузных зерен одного размера.
— Сколько же мы не виделись?
— По-моему, чуть больше года…
— Кажется, мы сидели тогда в «Клэнси»?
— Нет, это было не в «Клэнси».
На лице Фрэнка проступило удивление.
— А где же?
— На шоссе в Пенсильвании. Ты прострелил мне шины и угрожал убить моих родителей, после чего велел выкатываться из машины, угрожая в противном случае скормить мои внутренности енотам.
Фрэнк расхохотался и хлопнул Майрона по спине.
— Старые добрые времена, не так ли?
Майрон старался говорить как можно меньше. Выдержав минутную паузу, он произнес:
— Чем могу быть тебе полезен, Фрэнк?
— Почему сразу перешел к делу? Торопишься?
— Просто хочу понять, зачем меня сюда привезли.
— Я, Майрон, стараюсь выказать тебе уважение. — Фрэнк снова развел в стороны руки, словно желая обнять весь мир. — С тех пор я совершенно переменился. Перед тобой, в сущности, совсем другой человек.
— Может, ты еще и в церковь ходишь?
— Что-то вроде этого.
— Понятно…
Улыбка на губах Фрэнка постепенно увяла.
— Тебе что — мои старые манеры нравились больше?
— По крайней мере в них заключалась определенная честность…
Фрэнк больше не улыбался.
— Опять ты это делаешь, Майрон!
— Что именно?
— Становишься занозой в моей заднице. Ну и как — тебе там уютно?
— Уютно. Я бы, Фрэнк, тоже использовал бы это слово в подобном контексте.
Неожиданно дверь отворилась, и в офис вошли двое мужчин. Рой О'Коннор — номинальный директор агентства «Тру-Про» — проскользнул в помещение тихо как мышка и осторожно огляделся, словно задаваясь вопросом, имеет ли право присутствовать здесь — да и вообще жить на свете. Вполне возможно, этот вопрос был отнюдь не праздным. Майрон подумал, что когда Фрэнк заседает в этом кабинете, Рой, наверное, поднимает руку как школьник, когда ему нужно в туалет. Второму парню было лет двадцать пять. В идеально сшитом деловом костюме и выглядел так, как будто работал инвестиционным банкиром и только что окончил Высшие финансово-административные курсы.
Майрон приветствовал коллегу взмахом руки.
— Привет, Рой! Хорошо выглядишь…
Рой, неловко кивнув, присел на краешек стула.
— А это, Майрон, мой сын. Так сказать, Фрэнк-младший. Можешь звать его Эф-Джей, — громыхнул Фрэнк.
— Привет, Эф-Джей, — сказал Майрон.
Молодой человек окинул его нелюбезным тяжелым взглядом и тоже опустился на стул.
— Рой только что взял Эф-Джея на работу, — сказал Фрэнк.
Майрон посмотрел на Роя и ухмыльнулся.
— Представляю, сколько личных дел и резюме тебе пришлось переворошить, чтобы сделать единственно правильный выбор.
Рой промолчал.
Фрэнк обошел стол и приблизился к Майрону.
— Между прочим, вы с Эф-Джеем кое в чем схожи.
— Неужели?
— Ты ведь учился в Гарварде, не так ли?
— На факультете правоведения, — ответил Майрон.
— А вот Эф-Джей, помимо законов, изучал там еще и финансы.
Майрон кивнул.
— Как и Уин.
При упоминании этого имени все замолчали. Рой О'Коннор выпрямился на стуле, а с его лица в мгновение ока сбежали все краски. Хотя Уина здесь знали все, Рою довелось пообщаться с ним лично. Майрон подумал, что подобная реакция с его стороны порадовала бы приятеля.
Постепенно комната снова стала оживать. Все уселись, расслабились, а Фрэнк, положив на стол руки, напоминавшие два вареных свиных окорока, произнес:
— Мы слышали, что отныне ты представляешь интересы Брэнды Слотер?
— Откуда же ты об этом узнал?
Фрэнк пожал плечами: дескать, к чему задавать глупые вопросы?
— Так это правда, Майрон?
— Нет.
— Значит, не ты ее опекаешь?
— Совершенно верно, Фрэнк. Не я.
Фрэнк перевел взгляд на Роя. Тот сидел прямо, будто кусок окаменевшей штукатурки. Тогда Фрэнк посмотрел на Эф-Джея, который задумчиво качал головой.
— Значит, менеджером Брэнды по-прежнему является ее старик?
— Честно говоря, не знаю, Фрэнк. Почему бы тебе не задать этот вопрос самой Брэнде?
— Ты был с ней вчера вечером, — сказал Фрэнк.
— Ну и что?
— А то, что мне интересно, что вы с ней делали.
Майрон вытянул скрещенные ноги.
— Скажи мне одну вещь Фрэнк. Почему это вызывает у тебя такой большой интерес?
Фрэнк вытаращил глаза, снова посмотрел на Роя, затем на Эф-Джея, после чего ткнул мясистым пальцем в Майрона.
— Пардон за мой французский, Майрон, но разве я похож на парня, который пришел сюда для того, чтобы отвечать на твои вопросы?
— Но ведь ты стал совсем другим человеком… Чутким, понимающим, отзывчивым… Почему бы тебе не ответить хотя бы на этот?
Эф-Джей наклонился и стал гипнотизировать Майрона взглядом. Майрон оглянулся. По счастью, за спиной у него никто не стоял. Тогда он повернулся и тоже воззрился на Эф-Джея. Если изречение «глаза — зеркало души» верно, то в душе Эф-Джея можно было прочитать примерно следующее: «Пропади ты пропадом».
— Мистер Болитар? — Хотя Эф-Джей, вероятно, думал о Майроне плохо, его мягкий, хорошо поставленный голос, казалось, свидетельствовал об обратном.