А самоубийцей я становиться не хотел.
Тем временем проблем у меня становилось все больше. В первую же ночь после приезда колонны «Обрети Дом» большая часть детей словно растворилась. Полетели головы. Условия работы ужесточились, и уже не редкостью было получить жестокий нагоняй за просто так.
Лето подходило к концу, и мне предстояло забрать из школы документы. Из-за изменившейся учебной системы я передумал продолжать учебу в десятом классе, решив поступать в колледж. К тому же рабочим американской зоны полагались какие-никакие льготы. Предстояло отработать у них еще год, после чего поступление стало бы для меня просто легким препятствием перед учебой.
Казалось бы, что надо думать о том же поступлении или о работе, но моя голова была забита совсем другим. Началось это с того момента, как я наткнулся на блог лютого поклонника революционных идей. Оформленный в цветах имперского флага, на мой взгляд, он содержал в себе слишком детскую позицию. Но вот что действительно меня привлекло – так это выложенные там же книги. Тот же Верещаев. И что самое главное – Эндрю МакДоналд. «Охотник».
«Когда Оскар подъехал к месту на стоянке у края огромной заасфальтированной парковки, пустая банка из-под пива хрустнула под одним из передних колес. Он выключил фары и огляделся. Да, это было хорошее место: он прекрасно видел каждый автомобиль, сворачивающий с единственной подъездной дороги к стоянке, где ему приходилось тормозить и почти останавливаться под слепящим светом ртутной лампы на столбе. Отсюда ему также было хорошо видно, в каком ряду стоянки в конечном счете оказывалась каждая машина».
Несмотря на скучное начало, в дальнейшем книга меня ошеломила. И суть была даже не во взглядах героя, повторюсь, я никогда не считал себя способным враждовать с человеком только потому, что он другой. Меня поразило описание причин этих взглядов. Такое обоснованное… такое логически верное…. Это стоило уважать. К этому стоило прислушаться.
И наверное, с этого все и началось. Чем больше я работал в американской зоне, тем больше я находил общего между не белым гарнизоном и описанными в книге врагами главного героя.
Поэтому спустя довольно долгое время я сделал то, что сделал. Хотя не стоит забегать вперед. Началось все, пожалуй, с аврала.
Липецкие леса. Российская Конфедерация Независимых Народов
То, что спать у костра «аццки» неудобно, Васька понял после первой же ночевки. А эта была уже пятой с тех пор, как все они «высадились» из управляемого странным мужиком, который обижался, когда его так называли, автобуса недалеко от Липецка.
Сейчас он почти жалел, что – когда они остановились на каком-то проселке и дядя Женя высунулся в салон – он не согласился с его предложением. Спаситель негромко сказал глядящим на него ребятам и девчонкам:
– Слышь, гаврики, и что, вы типа рассосетесь по домам, и все? А толку-то – небезопасно, все равно поймают да богатому пидарасу продадут. Кто хочет реально сделать так, чтобы этой пое…ни больше не было, – оставайтесь в автобусе, отвезу к нужным людям. Кто не хочет – я не держу.
С ним остались трое пацанов. Васька не остался… Бродяжный Васькин опыт – еще в РФ – позволял жить, точнее выживать, в городе. И сначала те из девяти ребят и восьми девчонок, которые выехали – спаслись – из РТН и высадились из автобуса, который канул в вечер, именно в Липецке и попытались остаться. Но очень быстро выяснилось, что это практически невозможно, да и просто опасно – за беспризорными и полубеспризорными детьми, да и детьми из семей, охотились, как за дикими зверьками, все, кому не лень, – от чудовищно расплодившихся маньяков до ооновских «миссионеров». То подобие власти, которое еще наблюдалось в Конфедерации, детьми и их судьбой практически не интересовалось – фактически бросило даже в том объеме, что наблюдался еще недавно, в самом начале.
Кое-кто откололся – те, у кого был оставленный по глупости дом; решили добираться туда. Васька, попавший в невольные лидеры, их не удерживал. После того как одну из девчонок схватили во время облавы и увезли, а двое мальчишек пропали без вести, пойдя на рынок подворовывать, кое-кто даже заскулил на Ваську, что он подбил всех удирать из Казахстана, а там, может, ничего страшного и не было бы?! Но на скулящих цыкнули все остальные – вера, что может быть все, что угодно, любая гадость, оставалась единственным, не вызывавшим у компании сомнений.
Вопрос о том, как жить дальше, возник как-то вечером, когда вся компания сидела в одной из комнат полузаброшенного металлокомбината, жгли костер из разного мусора в сухом фонтанчике. Молчали, на огне закипал котелок, сооруженный из какой-то детали, найденной среди мусора. Кешка Козинцев, шурша полиэтиленом на сухой лапше, усмехнулся:
– Раньше такую фигнюшку, – он стукнул лапшой по краю котелка, – рублей за пятьсот можно было сунуть.
– А сейчас покажись только – самого… сунут… – зло заметил маленький рыжий Олег Провоторов. Толчком ноги отправил в огонь обломок доски, едва не опрокинув котелок, – Машка удержала рукой, обожглась, ойкнула и прошипела:
– Безрукий!
– И безмозглый, – ответил Олег. – Сволочи мы, ребята.
Это было несколько неожиданное заявление, и все уставились на Олега. А тот продолжал:
– Чего уставились? Все мы и есть сволочи, вот все вообще, ясно?! Говно, твари…
– Ты не ругайся, ты толком объясни! – потребовал Васька. Олег снова подсунул – но уже спокойно – в огонь деревяшку и тоже спокойно продолжал:
– А нефик тут объяснять. Все было. И все просрали. Эту… страну. Вот.
– Ты, блин, как на этом… митинге говоришь, – сказал кто-то. Олег зыркнул в ту сторону:
– А чего еще осталось. Только по помойкам митинговать. Раз свою землю профукали.
– А много ты видал на этой земле? – буркнул Васька. Олег задумался. И признался:
– Ничего не видал. Только она все равно была моя. Моя, понимаешь, Васен?
Васька хотел сказать, что не понимает. Но не сказал, потому что… не сказал…
…В тот вечер Васька не ложился долго – сидел у фонтана и курил. Олег тоже вроде бы сперва лег, но потом появился из темноты, сел – и мальчишки долго молчали. Потом Олег спросил:
– У тебя ведь батя воевал? В Чечне? – Васька кивнул. – А я своего не помню, я с матерью жил. Потом она раком заболела… я раз – и уже на улице… – Васька молчал, все истории коротких жизней уже были переговорены, иные – и не раз. – Я вот думаю, думаю… Тот казак, дядя Женя… Он откуда-то ведь и доверенность достал, и вообще. Васен, может, нам надо кончать тут сидеть?
– Перелезать сидеть в другое место? – усмехнулся Васька. – Какая разница?
– А тут сидеть – что высидим? – вздохнул Олег. – Сам видишь. Похоже, капец. Вообще всему…
– В монастырь, что ли, перебираться? – уже без усмешки спросил Васька. – Помнишь, говорили – в монастырях принимают…
– Все в монастыри спрячемся? – спросил Олег в упор. Васька опустил глаза:
– Не пойму, чего ты хочешь вообще.
– Я сам не знаю, – буркнул Олег почти зло. И резко добавил: – Я так не хочу. Понимаешь?
Как ни странно – Васька понял. И, подумав еще с минуту, тихо сказал:
– Ложись спать, слушай…
…В ту ночь Ваське, задремавшему у погасшего костра, приснился странный сон.
Невероятно странный.
Невозможный.
Ничего не имевший аналогичного во всей его прошлой жизни.
Среди клубящихся туч вставало солнце. И прямо от него за край земли скакал огненный всадник. А женщина пела:
…Он разбудил всех еще в темноте. И хмуро, но решительно сообщил:
– Мы с Машкой уходим из города. Кто со мной?..
…Они ушли из Липецка на следующий вечер. Пятеро парней и четыре девчонки в возрасте 13–16 лет. Васька не знал, куда и зачем ведет ребят, а в лесу потерялся мгновенно, но остальные по-прежнему считали его лидером и шли следом…
– …Мамаааааа, простииии!!! – раздался в ночной тиши ужасный вопль, обрывая мысли о прошлом. Спавший по другую сторону костра мальчишка сел – тяжело дышащий, с огромными глазами.
– Спи, блин! – шепотом прикрикнул Васька. И уже мягче добавил: – Спи, ну, слышь, Тим?
Тимка с шумным вздохом откинулся на общую подстилку, в кучу – так спать теплее, а августовские ночи были уже прохладными. И очень…