— Ничего, — утешил Орланз. — Она нам не понадобится.
— Не понял.
— В ста метрах — съезд направо. Извольте свернуть туда.
— Куда — туда?..
Южанин медленно опустился на сиденье. Покачал головой.
— Очень посредственный летчик. Немного стыдно за него.
— Это мы переживем, — сказал Орланз.
— Куда же вы собираетесь ехать? — напомнил Милов.
— В порт, естественно.
— Хотите сделать объезд?
— На этой дороге они нас так или иначе поймают.
— Но другой дороги нет!
— Есть. Именно та, на которую мы съедем.
— И она тоже ведет в порт?
— Смею вас заверить.
— В тот самый?..
— А вот этого я не говорил, — усмехнулся Орланз.
— Но ведь нас будут ждать именно там!
— Именно там нас ждут стрелки Базы. А нужное нам судно — в другом месте. Не в торговом порту, а в рыболовецком.
— Но мы ведь все время ориентировались на торговый порт…
— Я считался с возможной утечкой информации. На самом деле я имел в виду именно рыболовецкий: там все осуществится значительно проще. Не так ли, друг мой?
Южанин улыбнулся.
— Совершенно так. Никто не должен был знать.
Милов посмотрел вперед — туда, где упали обломки вертолета.
— Едем, коллега, едем, — поторопил его Орланз. — Время уходит. И это касается всех нас.
Не оставалось ничего другого, как включить стартер.
«Другой порт, — со злостью подумал он. — Тут я крупно оплошал. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предположить и такой вариант. Их судно будет там, но мне-то от этого ничуть не легче. Что-то нужно срочно придумать: времени действительно уже не остается, ходом коня тут больше не сманеврируешь — только вверх по вертикали, только вверх. Ну — по главной диагонали на худой конец…»
Он свернул и, высунувшись, убедился, что все машины последовали за ним. Останки сбитого вертолета догорали теперь уже позади.
«Мы — в состоянии войны с Технецией, мы трое: Южанин, Орланз и я. Но только в моем варианте это грозит международными осложнениями — а ведь Базе, в частности, ничего другого, надо полагать, и не нужно. Однако, сию минуту я ничего не могу предпринять, не могу сопротивляться, иначе меня просто устранят. И Орланз нужен до самого конца: без него таможню не пройти. Что ж, поедем по этой кривой, авось она куда-нибудь да вывезет…»
6
(3 часа до)
Путешествие закончилось, когда уже заметно смерклось. Въехали в городок, где Милов несколько раз бывал раньше, во времена Каспарии: рыбацкий порт, хорошо оборудованный в колониальные времена, с тех пор, насколько можно было судить, не обновлявшийся, и работавший сейчас еле-еле — судя по количеству судов у запустелых причалов. Видимо, с морским урожаем дела здесь обстояли не Бог весть как — а может быть, и тут сказывалась политика, кто его знает.
Орланз немногими словами указывал дорогу; Милов молча рулил — он понимал, что игра им проиграна — во всяком случае, на данном этапе — но других могло просто и не состояться. Южанин снова ушел в молчание, сидел неподвижно, двигались только глаза — непрерывно обшаривали пространство перед машинами и по сторонам, насколько позволяли окна. Несмотря на бездвижность, чувствовалось, что он готов ко всяким неожиданностям; на коленях его лежал автомат хорошо знакомой Милову отечественной конструкции; автомат был снят с предохранителя.
Однако, их, кажется, все же оставили в покое — хотя вряд ли по доброй воле: просто не нашлось второго вертолета, чтобы выследить, куда девался конвой с большой дороги. Все-таки, не всё государство противостояло оппозиции Орланза, хотя и не самая слабая из составляющих власти. Машины все так же, гуськом, прокрутились по нешироким, кое-где еще булыжным улочкам и добрались в конце концов до порта, который, судя по всему, и являлся их целью. В одном месте остановились, по просьбе южанина; он вышел, отошел на тротуар — тотчас же откуда-то взялись и подошли к нему двое такого же, в общем, облика, стали тесным кружком, начали о чем-то переговариваться — с жестикуляцией, но негромко. Милов вслушивался, пытаясь определить язык — так, на всякий случай; это ему не удалось (лишь редкие слова, скорее даже обрывки долетали до него, никакого смысла не имевшие), — однако, судя по звуковой, фонетической стороне и некоторым сочетаниям звуков, то не арабский был и не фарси; тюркский, какой-то из них, может быть? Нет, скорее какие-то славянские корни почудились Милову. Хотя ручаться он не стал бы.
Ладно, в конце концов сейчас это особой роли не играло. О чем бы они там ни переговаривались, Милову следовало поблагодарить их за то, что дали ему время, чтобы обдумать положение. Все сложилось наихудшим образом: Орланз, намеренно или нет — всё равно, провел его за нос, как мальчика; никуда не годится весь твой опыт, — казнил себя Милов, — если он не подсказывает тебе с самого начала такого элементарного хода. В этом порту, совершенно естественно, не окажется ни одного судна, пригодного для того, чтобы погрузить и вывезти ракеты — кроме того, разумеется, которое пришло по приказу того же Орланза. Нет никакого способа избежать погрузки; судно выйдет в море — и там уже не останется никакой возможности влиять на судьбу ракет и боеголовок. Истекут оставшиеся часы и минуты — и всё произойдет так, как хочет Орланз, и почти так, как планировала База, пусть они и не знают этого. Просто судьба, иного слова тут не подобрать, — судьба за них. Провалить в самом конце вовсе не плохо проведенную операцию — да любой сосунок смог бы сообразить, заблаговременно принять контрмеры.
«Не зря ты оказался на пенсии, Милов, тебе только карманников ловить в троллейбусах — да нет, даже и это тебе сейчас не по силам…»
Вообще все сделано по-идиотски. Начиная с самого замысла операции. Нужно ли было закидывать столь хитроумные удочки с неплохой наживкой, входить в расходы и прочее, когда все можно было сделать гораздо проще: договориться с контрабандистами, и они перебросили бы меня хотя бы через то самое болотное окно. И не потребовалось бы взрывать самолет — пусть и старый, уже предназначенный на свалку… Конечно, контрабандисты могли бы и не пойти на такой вариант — они нас не любят, и это совершенно естественно; однако, неужели мы не смогли бы их прижать?
«Да нет, — тут же опроверг он себя. — Я бы, например, не хотел идти ни на какие соглашения с ними. Зато потом можно громить их с чистой совестью… Да и вообще: что сделано, то сделано.
Но все же — неужели это уже ситуация людоедского брюха? Или есть еще какие-то шансы? Говорите подольше, — мысленно попросил Милов тех троих, что все еще совещались на тротуаре, — дайте еще пару минут, чтобы придумать…
Собственно, думать особо не о чем. Представим дальнейший ход событий. Контейнеры грузят на судно. В том числе и тот, в котором провозится никем не предусмотренный дополнительный груз: отряд. Судно выходит в море.
Сколько на нем может быть экипажа? Не видя парохода, сказать трудно, но вряд ли Орланза тут ждет лайнер; скорее всего, какой-то незаметный трамп, а то и вообще траулер — только с трюмами, переоборудованными для приема такого груза, потому что на палубе вряд ли захотят везти его: слишком бросалось бы в глаза; хотя и на палубе можно замаскировать — везли же мы когда-то ракеты на Кубу… Даже лучше, если контейнеры останутся на палубе… Ночью при помощи отряда можно захватить корабль…
На старости лет тебе не остается ничего иного, как заняться пиратством, — хмуро усмехнулся он. — Сказать кому-нибудь из друзей — расхохочутся… Но другого выхода, кажется, нет. Можно, конечно, затопить судно вместе с ракетами — однако, это приведет к новому всемирному скандалу: хватит уже и подводной лодки, и отходов, что топили в океане на Дальнем Востоке… Нет, со своими проблемами надо разбираться самим. И все-таки придется захватить судно, потом связаться по радио с нашими, встретиться… Организовать перегрузку контейнеров в открытом море — наверное, чертовски трудно, если вообще возможно, я не моряк, не знаю, но это пусть решают специалисты. Во всяком случае, ракеты тоща окажутся хоть под надзором, под профессиональным надзором…»
По сути дела, всё уже придумалось, когда южанин вернулся на свое место в кабине. Орланз, последние минуты нетерпеливо ерзавший на сиденье, поспешил осведомиться:
— Надеюсь, все в порядке?
— Все, как следует, — ответил южанин. — Судно ждет. Видите — впереди стоит БМВ? Сейчас машина тронется, и мы поедем за ней.
— Милов, вы поняли? — на всякий случай поинтересовался Орланз.
— Чего тут было не понять?
— Тогда поезжайте.
Милов повиновался.
— Вы не передумали? — спросил Орланз через минуту. — Относительно вашего отъезда на этом же судне.
— Я не передумал.
— Дело ваше. Эти ребята согласны взять вас.