Поначалу смутно госпожа Глейс почувствовала просторную комнату, резной столик под огромным зеркалом с малахитовыми цветами, занавесы с василисками, скрывавшие выход на террасу и колыхавшиеся слабо на ветру. Через миг она отыскала Леоса, сидевшего у окна и меланхолично перебиравшего струны китары. Он был один. Ни коротыша с татуированным на щеке драконом, ни молодой дерзкой мэги в комнате не было – в столь поздний час это для госпожи Глейс показалось странным, и она прошептала: – Что же ты, музыкант? Твоя девица, несомненно, изменяет тебе. Бесчестная, скрипит под кем-то в постели. А ты такой славный и одинокий. Иди ко мне… Иди…
Верда прикрыла глаза, стараясь, чтобы Леос яснее услышал ее ментальный призыв. Она знала, что это скоро подействует: сначала бард выйдет на террасу, станет глядеть в темноту, волнуясь и злясь на чужую темноволосую мэги, потом вспомнит ее, госпожу Глейс. Вспомнит, начнет искать глазами с террасы знакомую комнату – не стерпит, выйдет в коридор и будет расхаживать возле двери с бронзовой головой пантеры, отныне открытой для него.
– О, Рая! Помоги мне, – произнесла мэги и сдавила стебель розы, брошенной возле сармаидской вазы. Сдавила сильнее, прокалывая палец о шипы, пока на белую скатерть не потекли капли крови. Помутневшими глазами она смотрела на жертву богини и как полоумная шептала бессвязные заклятия.
Чуть успокоившись, Верда повернулась к блестящей плите «камня душ», хотела снова разжечь ритуальные свечи в подставках и попытаться призвать Варольда, но решила повременить – это было слишком важным, чтобы необдуманно торопиться. Требовалось поймать дух магистра, беспощадно схватить его эфирной петлей и тянуть, тянуть. Он скажет, как найти Кара-Маат, скажет о Черной Короне и великих сокровищах Кэсэфа. Почему все это должно доставаться кому-то другому?! Это не справедливо! Она, мэги Верда, имеет право наследовать знание магистра Пламенных Чаш и постараться опередить проклятого Хаерима, который так низко обманул ее.
Ей вспомнились истории Варольда, которые старик рассказывал вечерами на террасе: о Либии, ее затерянных богатствах и магии, таинственной, полузабытой, но от этого еще более влекущей. Госпожа Глейс смотрела на «камень душ», похожий на осколок мрачной гробницы, на пирамидки, возвышавшиеся над черной плитой, и все это представлялись ей частью великого города Кэсэфа, который уже захватил в плен ее душу. Она поклялась, что достанет призрак умершего магистра и выпытает тайную дорогу в Кара-Маат. Похищенный свиток Хевреха, конечно, давал Канахору огромное преимущество, но пока ничего не решал.
– Мы еще посмотрим, лживый Хаерим, – склонившись над столом, недобро произнесла она. – Ты плохо знаешь, на что способна мэги Глейс. Черная Корона достанется не тебе. Клянусь – не тебе! В любом случае я отправлюсь в либийское путешествие без твоей помощи.
Услышав шаги, Верда встала и подошла к двери. Она знала, что в коридоре будет потерявший покой бард.
Задержалась, прислушиваясь и сжимая бронзовую голову зверя. Потом толкнула дверь, едва не ударив замешкавшегося музыканта.
Он стоял, растеряно глядя на нее, на бледно-голубой хитон, равный прелестному оттенку ее глаз, и на шелковую розу, стягивавшую ткань ниже груди.
– Я ходил здесь… Дожидался Астру с ее важной подругой, – сказал Леос. – Но твоя дверь… слишком сильно манит меня, госпожа Глейс. Знаешь, – он вздохнул, прислонившись к колонне и ощущая между лопаток острое и холодное ребро камня, – она… будто дверь в сказочный мир… В сад Раи, куда хочется заглянуть хоть краем глаза. Войти ненадолго и раствориться в красоте и блаженстве.
– Так нужно было толкнуть эту дверь, – со сладкой насмешкой проговорила Верда. – Если дело только в двери. Или может в твоей черноволосой мэги? Ты оставил ее одну?
– Она до сих пор не пришла. Не знаю, что случилось. Каррид не усидел на месте, пошел… Может встретит ее или узнает что-нибудь.