Тебе нужен Карим, который поссорился с женой, залез в арык и прожил там три дня, не вылезая?
– Какой Карим? При чем тут Карим? Я спрашиваю об Аладдине!
Старичок удивился:
– Так бы сразу и сказал! С ним случилось вот что. Он затащил своего осла на минарет, и аллах покарал его, сделав кривым на один глаз.
Магрибинец оторопело смотрел на него:
– У Аладдина один глаз?
Старичок обиделся насмерть:
– У какого Аладдина? Я тебе целый час твержу про Хусейна, а ты не можешь понять! И откуда берутся такие болваны?
Магрибинец не нашелся что сказать, плюнул и вскочил. Но тут пронзительно заревели трубы…
На площадь выехал глашатай.
– Эй, жители Багдада! Знайте! Великий султан и несравненная царевна Будур почтили базар своим гулянием!..
И на базаре будто кто-то воткнул палку в муравейник – все забегали. Матери утаскивали детей в калитки. Торговцы закрывали лавки.
Глашатай орал:
– …Ни один взор не должен коснуться божественной красоты царевны Будур! А кто осмелится поднять голову, потеряет ее один раз и навсегда!
Глашатай уехал орать в другое место. А на базарную площадь вступили стражники с копьями и щитами. И кто не успел убежать, упали носами в пыль.
Крошечный старичок схватил магрибинца за ногу.
– Ложись, бестолковый! А то останешься без головы!
Худайдан-ибн-Худайдан лег на землю и прикрыл голову руками.
Ему, однако, удалось увидеть из-под руки, как на базар вышли барабанщики, затем поливальщики и подметальщики, затем слуги с курильницами благовоний, от которых у магрибинца зачесалось в носу, и он чихнул прямо в пыль так громко, что подбежал стражник и замахнулся копьем.
Он увидел и сверкнувшие золотом одежды – это был сам великий султан на коне.
Уткнувшись носом в песок, Худайдан-ибн-Худайдан прошипел:
– Скорей бы шайтан унес султана вместе с его конями и дочерьми!
Как раз в эту секунду позади султана, из-за хвоста его жеребца, показались четыре евнуха: они несли под балдахином царевну Будур. За нею на расстоянии брошенного копья следовали стражники, прикрыв глаза щитами, словно боялись ослепнуть от красоты царевны.
Царевна и на самом деле была красива. Но чтобы быть более точными, скажем так: царевна Будур была похожа сразу на Нефертити и на стрекозу. Обведя глазами подданных, лежавших в пыли, она вздохнула и сказала голосом, зазвеневшим, будто шарик в бубенчике:
– Как я несчастна!
И магрибинец пробормотал проклятие. Еще бы! Вместо того чтобы убраться, султан остановил шествие:
– Что с тобой, дочь моя?
– Я такая красавица, а на меня никто не смотрит… – сказала царевна. – Я хочу… – Она медленно обвела глазами базар, не зная сама, чего хочет. – Хочу… Хочу…
И ткнула пальцем в какого-то юношу, валявшегося в трех шагах от магрибинца.
– Пусть он на меня посмотрит!
– Но ему отрубят голову! – сказал султан.
– Ну и что? – безмятежно спросила царевна.
Султан слез с коня, подошел к лежащему.
– Эй ты! – и вышитой туфлей перевернул его.
Теперь юноша, зажмурившись, лежал на спине.
– Юноша! Открой глаза! – сказала царевна чарующим голосом.
– Открой, открой, – сказал султан, – и останешься без головы!
– Боишься? – спросила царевна.
Юноша не выдержал, открыл свои широко расставленные глаза. И сел, потрясенный, не в силах оторвать взгляда от царевны.
– Кто ты? – спросила она.
Он молчал, не спуская с нее глаз.
– Ты не научился еще говорить? – улыбнулась царевна.
Юноша прошептал:
– Ты царевна или пери?
– Какие ты знаешь красивые слова… – сказала царевна.
Султан, моргая, смотрел то на того, то на другого.
– Как тебя зовут? – спросила царевна голосом ручья и ветерка.
– Аладдин, сын Али аль-Маруфа…
Услышав это имя, магрибинец чуть не подскочил. Метнув из-под руки на юношу пронзительный взгляд, он вновь уткнулся носом в землю.
А юноша сказал такое, от чего не только султан, даже царевна Будур и та раскрыла рот.