– Ты первым, я прикрываю, – сообщил шепотом следопыт и, сделав шаг вбок и назад, поднял РПК на уровень бедра.
– Ну, ясен пень! Как иначе-то? Доброта твоя не знает границ, дружище, – ответил Пончик и улыбнулся, прислушиваясь к крадущимся «гостям».
«Ты чего?», – мимикой спросил Зрячий.
– Свои! Косоглазые. И, кажись, Палас с ними. Гы-ы.
Анархист внимательно и с прищуром посмотрел на довольного толстяка и понял: власть сменилась. Теперь их черед!
* * *– Тагил, освободи его. Сейчас же. Это не враги нам, – приказала Герда, зажигая фонарик и утирая пот. В оружейке не хватало кислорода для такого количества людей, становилось душно.
– С какого перепугу? Вам, может, и нет, а мы для них быдло, отбросы и сволота. Нас они любят… греть огнем своих стволов.
– Убери нож, – грозно и сердито сказал Хокс, щелкнув предохранителем пистолета.
– Я кишки как минимум троим вспорю тут! – предупредил Тагил не менее сердито. – Убери пушку, рыжик.
– Вот, мудак, еще и смеет мне… – начал майор, но его перебил сталкер:
– Пасть закрой, альбинос. Я выхожу. Вовка, пулей отсюда. Мы уходим. Этот со мной, отпущу на улице, если лапочками будете.
– Сталкер, не делай этого. Опомнись. Вы нам нужны! Никто не сделает вам зла. Уговор дороже денег. Так, кажется, говорят здесь?! И флешку еще не отдали. И Романа найти. И до…
– Харэ. Помолчи, блондинка. Устал че-то я с вами. Злые вы. Ухожу я от вас. Все. И не вздумайте помешать мне.
– У вас… чего тут? Анархия? – прошептал, задыхаясь под зажимом Тагила, военстал. Лезвие плотно впилось в его шею.
– Заткнись, чмо. Не шевели кадыком, иначе второй рот сделаю. Нечаянно.
Троица вылезла из оружейки. Вовка первым, поправляя рюкзак и тубус с чертежами и схемами зданий квартала. За ним, спиной вперед, волоча заложника, шаркал отец.
Перед лестничным пролетом троица встала в нерешительности. Хокс поднял пистолет, боец рядом с ним – винтовку. Прицелились во всех троих.
– Мне абсолютно ровно, кто это и откуда! – молвил Хокс. – Кладу всех, и дело закрываю. Этот вояка не мой. Вынужденные меры. Неподотчетные потери. Пропавшие без вести. Знакомы эти понятия, сталкер?
– Бать?
– Тихо, сын. Не боись. Прорвемся.
– Бать, не уйдем. Завалят. Их тут полный техникум.
– Вовка.
– Да, бать.
– Уходи ты. Я задержу их. Ты знаешь куда. Я подскочу.
– Да щас-с. Извини, бать, это ты щас явно сморозил!
– Сын.
– Батя-я, я останусь с тобой! – громко сообщил парень и уселся на пол. – Попадалово! Не прокатила импровиза твоя, бать.
– Тагил, отпусти военстала. Я обещаю, никто вас не тронет, – сказала Герда.
Снизу послышались голоса. Звали потерявшегося товарища.
– Сталкер!
Тагил скрипнул зубами. Сплюнул в сторону, убрал руку с ножом. Отпихнул заложника. Тот упал на колени, вскочил, выхватил «беретту», навел на сталкера, заорал:
– Тварь! Замочу, падла! Сито сделаю! Вот, падла-а!
– Не ори, мудак, оглохнуть можно, – спокойно сказал сталкер, обреченно опустил руки, выронил нож и сел пятой точкой на грязный пол.
– Ах ты, тва-а-рь! – зашипел военстал и начал пинать Тагила. Раз, другой, третий.
– Эй, вояка, остынь! – крикнула Герда.
Пятый пинок не удался. Сталкер извернулся и незаметно ткнул обидчика в пах. Тот закатил глаза и повалился рядом. Тагил вытер рукавом кровь с лица, помассировал ушибленный бок. Взглянул на сына, улыбнулся. Больше скривился.
– Бать, ну их, уродов. Давай поможем и по-тихому свалим. По чесноку. Зона благоволит. Блондинка зуб дает. Лады, бать?
– Считай, что уболтал, сынок. Лады.
Герда облегченно вздохнула, Хокс опустил оружие, Кот почесал небритый подбородок и ехидно ухмыльнулся.
С лестницы показались военсталы, лица которых вмиг стали злыми при виде разыскиваемых «Правопорядком» Зоны и Интерполом Большой земли сталкеров по прозвищу Полтора, да еще и корчившегося рядом товарища.
* * *– Дозор-десятка. Дозор-десятка. Вас вызывает Бастион-три…
Тишина. Треск в эфире. Пустой экран КПК.
– Я Бастион-три. Дозор-десятка. Немедленно выйдите на связь!
Молчание. Минуты спустя:
– Дозор-десятка. Я Бастион-три. Прием.
– Бас… три… Я… сятка. Не слы… У нас штурм… жду подкре… веду бой… Дозор… Нет единиц… Басти…
– Гребанная связь! Дозор-десятка. Держитесь. Бастион-три, Бастион-пять, Дозор-девять идут на соединение с вами. Ожидайте подкрепление с севера. Подходим к виадуку. Держитесь. Я Бастион-три. Да прибудет с нами Великий «О»! Конец связи.
Треск в эфире. Шипение. Гул.
* * *В помещении бывшей комсомольской дружины находились трое. Двое военных и слегка побитый сталкер. Кровоподтеки на его лице и на ударных фалангах кулаков говорили о многом. Например, о том, что кому-то от него досталось. И не раз. Теперь сержант и рядовой отрывались на нем. У сержанта заплыл глаз и кровоточил нос. Солдат выглядел лучше. В общем-то, они только начали экзекуцию. Сначала был допрос. Старший, в звании капитана, прибывшего в Зону от «НовоАльянса» спецподразделения «Сокол» только задавал вопросы. Стерх, командир отделения военсталов, немного приложился кулаками. Не добившись ничего конкретного (Тагил не особо-то с ним был откровенным), но видя перед собой отвязного, заносчивого и упрямого сталкера – извечного противника олигархов Большой земли, эти двое дали отмашку своим волкодавам. Вояки с удовольствием принялись за дело.
Один, бывший боевик из «Правого сектора», и другой, львовский полицейский, приволокли Тагила в комнату с комсомольскими вымпелами и плакатами, подвесили его на тросике к решетке окна и стали методично избивать. После того, как один схлопотал ногой в живот и растянулся на полу, а другой получил два хука в табло, их осторожность удвоилась, гнев утроился, а руки сталкера сцепили наручниками за спиной. Теперь он болтался готовой к употреблению грушей, а вояки спорили, какую казнь ему применить, периодически отвлекаясь почесать о Тагила кулаки. Приказ капитана развязал им руки – побить, но не убить. Что они и собирались выполнить с усердием. Но, как известно, мир не без добрых людей! И Зона не без друзей.
– Капитан вызывает. Срочно, – раздалось из коридора.
– Мля-я, че там за шухер? – прогундосил сержант, врезал коротким прямым Тагилу под дых и повернулся к рядовому, расправляя рукава черной водолазки. – Я ща, быстро. Без меня не смей его хайдокать! Понял?
– Е-е-сть.
– И не подходи один, а то опять выкинет финт какой-нибудь. Все, я пулей.
Сержант прихватил автомат, стоявший у двери, и вынырнул из комнаты со словами:
– Вестовой, мать твою! Ты где-е?
Рядовой повернулся к сталкеру с довольной рожей и ухмылкой:
– Ну что, козел, влип? Я ща обмотаю руку тряпкой, чтоб не так видны были следы, а сам отбивную маненько поделаю. Ты уж потерпи, сталкерок! Я махом.
– Ты-то пошто, чмо, так ненавидишь нас? – сплевывая кровавую слюну, спросил Тагил.
– За чмо ты, бедуин херов, ща ответишь. А вот насчет ненависти…
Договорить он не успел. Руки его дернулись, лицо исказилось в гримасе боли и ужаса. А еще удивления.
Удивился и Тагил. Да так, что чуть не оборвал сцепку тросика, держащего его в позе струны.
Бывший львовский коп оглянулся на дверь, куда уставился подвешенный сталкер. И тут Тагил перевел взгляд на спину вояки и рукоятку тяжелого десантного ножа, торчащего между лопаток. Солдат рухнул на пол и замер.
В дверном проеме стоял Бодайбо и улыбался одними глазами:
– Эй, дружище, ты чего тут устроил распятие Христа?
С этими словами он прикрыл дверь, просунул в скобу ручки магазин «калаша» и кинулся к другу.
– Бода-а-й-б-о-о! Спасибо, друган. Ты нашел… ты услышал нас, – радостно простонал сталкер и зашелся в кашле.
* * *Свет в старых лампах коридора мерцал и прерывался, превращая темные помещения в подобие дискотечного зала. Пятеро людей в зеленом камуфляже, увешанные оружием и прочей снарягой, стояли напротив взвода гастарбайтеров в рваных фуфайках, «алясках» и тройных свитерах с охотничьими ружьями и карабинами.
И неизвестно еще, кто бы победил в возможной мясорубке – те пятеро спецов с пулеметами и автоматами или тридцать один чел с дробовыми обрезами. Но как показывает жизнь, часто главное оружие – слово.
Верх взял Фига, объяснив расклад и позицию анархистов по отношению к «Бастиону», НИИ и смуглым узкоглазым друзьям из южных стран мира. В свою очередь, Палас и Пончик тоже поупражнялись в красноречии, доказывая, что они здесь уж точно не враги «Анархии», а притопали за одной херней, томящейся в недрах НИИ. Их вид и сленг подтверждали правдивость сказанного.
Фига взглянул на Зрячего, ища поддержки у него. Тот крякнул, шмыгнул носом и посмотрел на Пончика:
– Пончик, я тебе вольную дал? Дал. Оружие вернул? Вернул. Вывод?
– Все люди – братья! – ответил толстяк, держа РПД-42 за сошки и приклад, но палец убрав со спускового на дужку скобы. Это заметил следопыт «Анархии».