Дочурке Мелеца Топлиша, Гагате, было всего шесть лет, и Редок Зем то и дело подсаживал девочку на повозку, на сложенный шатер, чтобы ее коротенькие ножки хоть немного отдохнули.
В путь вышли тридцать два человека всех возрастов, две тягловые лошади, пять коров и кот. Анно Хаз, предводитель маленького кочевья, наказал всегда держаться так, чтобы видеть друг друга, поэтому шли странники не быстрее самого слабого.
В это беспокойное время на дорогах промышляли шайки разбойников. Поэтому впереди беспорядочно рассыпавшейся группы шагали мужчины помоложе и зорко всматривались вперед, держа мечи наготове. Впрочем, Анно знал: в стычках у них мало опыта и к тому же все давно недоедают. Тревожно поглядывая на горизонт, он думал не столько о разбойниках, сколько о приближении зимы. Да, еда и дрова еще есть, однако с каждым днем запасы тают, а вокруг пусто и голо.
– Не теряй веры, Аннок, – услышал он рядом голос жены, Аиры. Она назвала его детским именем, чтобы подбодрить, будто она ему не только жена, но и мать. – Не теряй веры…
– Я боюсь за детей. Сколько еще они пройдут?
– Устанут – понесем.
– А ты?
– Я нас задерживаю?
– Нет, совсем нет. Что ты чувствуешь?
– Чувствую лицом тепло.
Аира не призналась бы, однако Анно и сам видел, что с каждым днем она слабеет и идет медленнее. Дабы жена не отставала, он замедлял ход, делая вид, что это для детей. И с болью замечал, как она с каждым днем становится все более истощенной. Вспыльчивая и шумная Аира теперь все чаще молчала, берегла силы для долгого перехода.
Не теряй веры, Аннок.
Анно понимал, о чем она. Аира хочет сказать: верь, мы доберемся до родины и все беды останутся позади. Но она никогда не говорила, что вместе со всеми ступит на землю обетованную.
Анно тряхнул головой, резко и зло, отгоняя мрачную мысль. Нельзя, чтобы другие это видели! Он ведет людей по холодной земле к далеким и пока невидимым горам. Им нужны его забота и внимание, а не тревоги!
Впереди всех шел Бомен, пятнадцатилетний сын Хаза, с другом Мампо. Приближался полдень; юноши знали, что вскоре все встанут на привал, чтобы отдохнуть и разделить тающие запасы еды. Острые глаза Бомена смотрели вперед, на гребень холма, поросшего редкими деревьями.
– Деревья.
– Немного.
– Там могут быть орехи. Ягоды. Дрова.
На каменистой равнине было так мало растительности, что даже несколько одиноких деревьев вселяли надежду. Друзья ускорили шаг, оторвавшись от остальных.
– Вдруг оттуда покажутся горы, – вздохнул Мампо.
– Может, и покажутся.
Бомен и Мампо отошли уже так далеко, что остальным не было их слышно. У Мампо наконец появилась возможность сказать то, что он собирался сообщить весь день.
– Я снова говорил с принцессой. Она спрашивала о тебе.
– Она не принцесса.
– Она думает, что ты ее избегаешь. И не понимает почему.
– Не избегаю.
– Избегаешь. Все видят.
– Так пусть не смотрят! – разозлился Бомен. – Им-то что за дело? А тебе какое?
– Никакого, – ответил Мампо. – Все, молчу.
И они молчали, пока не дошли до деревьев. Под ногами что-то захрустело. Бомен наклонился и поднял кусочек бурой скорлупы, устилавшей все вокруг. Понюхал – запах острый, неприятный. Он разочарованно разжал пальцы и поднялся вслед за Мампо на гребень.
– Горы видишь?
– Нет, – ответил тот.
Усталость окутала Бомена, как тяжелый плащ. Стоя рядом с Мампо, он устремил взор на север. Холмистая бесплодная пустошь тянулась до самого горизонта. Странники словно плыли по океану, где за высокими волнами не видно берега.
Бомен обернулся и посмотрел на спутников. Отец и мать, как всегда, шагают бок о бок. Остальные идут парами и тройками, среди них его сестра-близнец Кестрель и девушка, которую Мампо назвал принцессой. Гремит повозка, за ней бредет Креот с пятью коровами.