– А у мужчин нет другой цели, кроме как давать жизнь женщинам.
Молодые разбойники перестали глазеть и ушли в общую хижину. Мадриэль показала на другую сторону реки. К дальней стене жался второй настил, поменьше первого. Туда вел мостик с перилами, который пересекал реку в самом узком месте. На настиле стояли крошечные, на вид новые хижины.
– Ваши свадебные хижины. Сегодня вы войдете в них с мужьями и проведете там пять дней и ночей.
Только сейчас девушки по-настоящему осознали, что их ждет. Краса Мимилит оглянулась:
– Мы выберем мужей сами?
– Вы?! Конечно нет! – возмутилась Мать клайна. – Они выберут вас.
Тем временем парни вышли из хижины и стали потягиваться, словно разминались перед работой. Кестрель заметила, что один так и не открыл лица. Почему?
– Первое право у самого сильного, – продолжала Мадриэль. – Он выберет самую здоровую и плодовитую. Тогда клайн получит сильных и здоровых детей. Второй будет следующим. Так шестеро наших юношей получат по невесте. Таков обычай клайна.
– Что за бессмыслица! – не удержалась Сирей. – Как он узнает, кто самая плодовитая?
– По силе желания. Плодовитая молодая женщина – самая желанная. Взгляните на меня. Я как цветок с опавшими лепестками. Я больше не могу рожать детей. Меня не желает ни один мужчина. А вот ты, – она снова обратилась к Сирей, – ты – распускающийся бутон.
– Только не я. – Сирей покраснела и коснулась обезображенной щеки.
Мадриэль рассмеялась.
– Думаешь, это делает тебя в глазах мужчины менее желанной? Деточка, все твое тело источает сладкий аромат молодости. Тебя выберет первый.
– Какая разница, кто нас выберет! – вмешалась Кестрель. – Все равно мы о них ничего не знаем.
– Узнаете, – сказала Мать клайна, – когда увидите, как они проходят сквозь «бурю». Тогда будущая жена узнает о мужчине все, что нужно.
Не успела Кестрель задать новый вопрос, как к костру подошла женщина со спящим ребенком за спиной. В руках она держала корзину с цветными лоскутками.
– Свадебные ленты, Мать, – произнесла она, передавая Мадриэль корзину.
Мадриэль вытащила сине-желтый лоскут в пару пальцев длиной, с рваными краями – от подола какого-нибудь старого платья, – завязала слабым узлом и дала Сирей.
– Держите ленты так, чтобы видели мужчины. Когда придет время, я скажу, что делать.
Она вынула все лоскуты – в полоску, в клетку, без узоров – и раздала девушкам. Кестрель достался самый простой – кусочек светло-серой, почти белой, ткани. Цвет ей понравился. Мать клайна наверняка выбрала его специально.
– А что значит «проходить сквозь бурю»? – поинтересовалась Кестрель.
– Увидишь.
Из другой хижины вышла группа мужчин постарше. Каждый держал самодельное оружие – дубину, кистень или кнут.
– Отцы готовы, – сказала Мадриэль. – Идем.
Она поднялась, и девушки последовали за ней. Мать клайна велела им сесть перед хижинами и положить ленты на колени. Мужчины постарше, которых назвали отцами – хотя некоторые оказались очень молодыми, – выстроились лицом друг к другу в два длинных ряда. Они стояли хмуро и молча, расставив ноги и опустив глаза.
Парни-претенденты повязали на правую руку цветные лоскуты, такие же, как у невест, и обмотали голову длинными кусками ткани, оставляя только узкую щель под носом.
Кестрель успела рассмотреть владельца белой повязки: широкое лицо, толстый нос. «Только не он! – ужаснулась она. – Не пойду за него!» Правда, тут же спохватилась: она вообще не хочет замуж – ни за бандита, ни за кого-то еще.
– Не пойду! Никто меня не заставит!
Сирей тоже увидела парня со своим цветом и возмутилась.
– Потерпите! – сказала Мать клайна, видя, как девушки разволновались. – Еще никто никого не выбирает. Скоро вы положите ленты туда, куда я скажу. Потом юноши отдадут вам свои цвета.