Артем понимал, начальник прав, оформили человека – приказ о зачислении на должность, присвоили офицерское звание – снова приказ, а самого человека нет и никто не видел. И пусть организация сверхсекретная и люди, занимающиеся бумагами, десятки раз проверены, а определенный риск существует. Это одна правда. А другая правда в том, что сегодня Артем Григорьевич Дуров нужен по конкретному делу, – и отношение к человеку одно, надобность отпадет – и отношение станет иное. Артем был в оценке объективен, понимал, что в подобной ситуации и сам бы вел себя аналогично. На кой черт рисковать, брать неизвестно кого, и ответственность, когда можно дождаться осени, оценить урожай, и пусть решает начальник.
Неожиданно Кулагин начал расспрашивать о полковнике милиции Гурове. И Артему стало ясно, присутствующий начальник Гурова не любит и не знает, что история закрутилась именно с подачи сыщика. Артем ответил правду, исключив из нее последнюю и единственную встречу с Гуровым, дал сыщику характеристику обтекаемо отрицательную, увидел, и Кулагин, и его молчаливый шеф остались довольны.
Основной задачей Артема, кроме наблюдения за гостями министра, определили разработку майора Сухова, сотрудника Управления охраны, который проявляет к даче повышенный интерес. Держаться с майором ведено было сдержанно, на дистанции, но естественно. Майор может обратиться к Артему с просьбой, дать какое-то задание, через которое и проявится суть интереса охранки.
Артем с майором проводили Усова до калитки, попрощались, совершили традиционный обход, спустили собак и сели за стол ужинать.
– Не пойму, Олег, какой у тебя интерес к данной даче? – спросил Артем, разливая чай. – Министров много, если к каждому майора приставить, всего вашего управления не хватит.
Артема предупреждали, чтобы он вопросов не задавал, но он считал такое поведение неправильным. Каждый человек от природы любопытен, а не интересуется лишь тот, кто не хочет, чтобы его самого особо расспрашивали.
– Артем, а ты откуда мое звание знаешь, я вроде не говорил? – усмехнулся майор.
– Павел Петрович раскололся, когда я из него начал баксы вытряхивать, – беспечно ответил Артем, доставая из шкафа бутылку коньяку. – Тебе налить или на службе?
– Налей, промозгло сегодня, – сказал майор. – Министр твой мне даром не нужен. А вот ты, Артем Григорьевич Дуров, очень даже интересен. Из ментовки тебя погнали за пьянку, а ты почти не употребляешь.
– Не придуривайся. – Артем кивнул и выпил. – И личное дело изучили, и с корешами моими из оперативников побеседовали. Знаете, за что меня поперли.
– Так ни один начальник не любит, когда подчиненный много о себе думает. – Майор налил по новой.
– Ты мне не начальник, твой интерес ко мне если и был, так кончился. Я вам баксы с этого жлоба помог получить, и делу конец. Я с таким бизнесом завязал. Это у Усова планы были! – Артем повертел пальцем у виска. – Я мужик скромный, мне много не требуется. Здесь штуку платят, загашник у меня, сам знаешь, имеется. Слушай, Олег, а телку сюда я могу привезти? К Усову вроде мадам приезжала.
– А чего ты у меня спрашиваешь? Ты свое начальство спроси. Тебя контрразведка сюда определяла?
– Не представлялись, но я полагаю, что родная краснознаменная ментовка. Беседовали со мной в райуправлении милиции, и трудовая там осталась. А уж кто они на самом деле, мне до фонаря. Я хоть и работал в розыске, а в структуре бывшего КГБ ни черта не понимаю. Какое управление, чем занимается, они сегодня, наверное, сами толком не знают.
– Ты розыскник, своего должен узнавать, – сказал майор.
– Должен, – флегматично ответил Артем. – Честно сказать, меня такие дела больше не интересуют. Разок попробовал милиционером стать, не вышло, значит, на роду не написано.
– Меня интересует, тебя не розыск сюда оформлял? В райуправлении с тобой что за мужик беседовал? Я их кадровика случайно знаю. Лет сорок с небольшим, высокий, спортивный, глаза голубые. Он?
Артем понял, что майор интересуется полковником Гуровым, изобразил задумчивость, ответил неуверенной.
– Лет сорока точно, какого роста – не знаю, он сидел, не думаю, что высокий. Глаз не помню, не приглядывался. Спортивный? Вроде бы нет, упитанный такой, словом, типичный кадровик. А чего пытаешь, я был уверен, вы меня сюда пристроили. Или нет? Да пошли они все! Ты бы лучше помог мне в штат вернуться и звание восстановить, чтобы выслуга шла.
– Поговорю, хотя вряд ли. – Майор явно интерес к разговору потерял. – Не станут наши в ментовские разборки лезть, службы разные. – Потом вроде как спохватился, продолжал: – Хлопочи за тебя, а толку?
– Пользы от меня мало, – согласился Артем, отставил свою рюмку. – Мне хватит, в сон раньше времени клонит. Еще не поздно, может заявиться кто из молодежи.
– Всякое случается, – согласился майор и поднялся. – Мне пора, проводи, вдруг псы не признают.
Артем взял фонарь, проводил майора до калитки, овчарки действительно подбежали, даже рыкнули недовольно.
– Ну, бывай. – Майор прошел в калитку, через плечо обронил: – Я о тебе потолкую, только надо тебе какое-нибудь задание сочинить.
– Сочиняй, ты на такие дела мастак, – равнодушно ответил Артем и зашагал к главному дому.
* * *Гуров пытался восстановить связи среди уголовников. Конечно, главным и наиболее перспективным был Аким-Лёнчик, но последний раз сыщик с ним верного тона не нашел. Гурова раздражало беспробудное пьянство Акима, главное было в другом. Весной парень был среди молодежи в авторитете, но то было признание силы и храбрости вожака, который разгуливал на грани закона, но ни в каком серьезном криминале замешан не был. И уж тем более не убивал, руки в крови не пачкал. Весной, когда бандиты обстреляли машину Гурова и убили любимую женщину сыщика, он заподозрил, что людей Галею дал Аким. Захваченный Гуровым бандит имени Лёнчика не назвал, хотя, борясь за свою жизнь, дал признательные показания. Вроде бы подозрения сыщика не подтвердились, но связь с Акимом оборвалась. Гуров не хотел поддерживать агентурный контакт с человеком, который подозревается в соучастии в совершении убийства.
Встретившись с Акимом недавно, Гуров увидел уже другого человека. Аким стал авторитетом в буквальном смысле этого слова. Факт, что к нему обратились за людьми, способными выполнить серьезное задание, говорит сам за себя. За хлебом идут в булочную, за капустой – в овощной магазин, а если требуются налетчики, обращаются к авторитетному налетчику. Исполнителей ликвидировали, теперь это мог сделать и сам Аким-Лёнчик. Его фраза, сказанная сыщику, что за помощью обратился кто-то из “ваших”, была лишь неуклюжей ложью, попыткой сделать Гурова как бы соучастником преступления. Вот дал ментам парней должок получить, а ребят использовали по-черному, потом и замочили.
Гуров никогда не держал среди своих информаторов убийц, потому так и разговаривал с Акимом и фактически с ним окончательно порвал. Теперь выясняется, что сыщик совершил серьезную ошибку. Разыскивать террориста международного уровня нельзя в беленьких перчатках. Подозрения подозрениями, а суд не признал Акима убийцей, пусть от него смердит, но если через Лёнчика есть шанс выйти на лежбище террориста, розыскник обязан такой шанс использовать. Сказать все можно, как это сделать? Аким явно трусит, понял, что связался с хищниками сильнее и безжалостнее обычных. Если Гуров вновь заявится в Речной вокзал, то скорее всего Акима уже не найдет. А если и встретит, то разговор не сложится. Авторитет наверняка будет снова пьян, да и второй раз толковать с ментом при всем честном народе не рискнет. Такое может пройти лишь единожды, и то богу молиться следует, что столь рискованный номер прошел.
Необходимо найти Мишку Захарченко. Но тогда, у “Варшавы”, за Мишкой тоже наблюдали, причем “вели” его не уголовники, значит, звонить ему на квартиру опасно. Вызвать в отделение милиции? Такой вызов – дело обычное, однако его “местная власть” обсуждает, участковый свой человек и должен знать, кто и по какому делу вызвал.
Гурову не нравилось, что Мишка, человек аккуратный, после сорвавшейся встречи не звонил. А должен был позвонить обязательно, так как у “Варшавы” Гурова видел и, конечно, понял, что полковник не подошел умышленно, что-то мешало. А не только деловой парень, простой обыватель догадался бы, раз опер на встречу приехал и не подошел, значит, видит “хвост”. Прошли еще сутки, Захарченко не звонил. Гуров всерьез обеспокоился и сам из автомата набрал Мишкин номер. Парень тут же ответил, полковник, прикрыв трубку, заговорил и разъединился. Жив; и слава богу, подумал Гуров и поехал в отделение ГАИ. Здесь ему повезло, начальник отделения, пожилой подполковник, в молодости работал опером, понял все с полуслова, записал номер Мишкиного “мерса”, сказал, что вызовет парня под предлогом, который даже у инспектора не вызовет подозрений, но, чтобы все выглядело натурально, надо два дня обождать.