Неведомое существо спало на коралловой скале: глаза у него были точно пуговицы для ботинок, с тонкими чёрными щелями зрачков, два длинных слизистых щупальца присосались к скале дискообразными присосками, а ещё шесть обвились вокруг туловища; точно раздувшееся вялое пузо, оно вздымалось и опадало в лад дыханию чудовища, которому снились какие-то мерзкие сны. То был осьминог. Сарли и Сэппу проплыли мимо. Так же поступили и маленькие пёстрые рыбки.
Сарли нравилось смотреть, как они переливаются шёлком и серебром, когда петляют, устремляются то вверх, то вниз, проносятся мимо, изгибаются, планируют, покачивая хвостом, искусно гребя плавниками, вращая выпученными глазами. Их мерцающие тела сияли и сверкали при малейшем движении хвоста, служащего им рулём. Некоторые, казалось, сами источали свет, точно яркие фонарики – нежно-голубые, красные, жёлтые, серебристые.
По рыхлому дну лагун лихо бегали крабы, обдавая себя мокрым песком.
Каждый день Сарли видела что-то новое и неожиданное, а потом наступал час прилива, воды покрывали острозубый риф, и тогда уже ничто не нарушало бескрайнюю океанскую гладь.
ЗАСТИГНУТАЯ ВРАСПЛОХ
Миновало три года. Многое произошло в жизни Сарли за это время. Давно исчез Сэппу – должно быть, попал в зубы акуле. Не повезло ему. А что до Сарли, то, чем старше она становилась, тем менее опасны были для неё – или ей это только казалось – её многочисленные враги. Она была теперь около двух футов длиной. Роговые пластины на верхнем костном панцире потемнели, и сама кость становилась всё плотней и жёстче. Снизу тело её прикрывал другой широкий щит, и меж этими щитами выступали голова и ласты. Мало кому из обитателей океанских глубин приходила охота нападать на существо, закованное в такие непробиваемые латы.
К этому времени Сарли уже утратила вкус к рыбе и предпочитала теперь нежные побеги водорослей, растущих по кромке всевозможных рифов.
За три года она много странствовала. Иногда заплывала в открытое море, где на много миль вокруг не было ни островка земли, ни единого кораллового выступа. Иногда отправлялась вдоль Большого Барьерного рифа. Иногда наведывалась на свою родную отмель. Иногда плавала по глубоким протокам, за которыми высились другие незнакомые острова; гористые, поросшие лесом, они почти отвесно поднимались над полосой прибрежного песка и коралловыми рифами.
Когда Сарли исполнилось четыре года, ей впервые повстречалось существо, совсем не похожее на всех, кого она видела прежде в коралловых морях. Это была страшная встреча, ничего ужаснее ещё никогда не случалось в жизни Сарли, и произошло это на коралловом острове поздним летом.
На этой отмели бывали только птицы да морские жители, по крайней мере так думала Сарли. Черепахи любят солнце, погреться на солнышке – не слишком долго, а в меру – им полезно для здоровья, и кое у кого из черепах вошло в привычку вылезать в безмятежные тёплые дни на берег, и наслаждаться солнечными ваннами, и дремать у самой кромки воды. Нередко их будил прилив, а иногда внезапно раздавался тревожный крик глупыша, крачки или чайки, и черепахи со всей быстротой, на какую были способны, кидались в море.
Но в тот печальный день Сарли была застигнута врасплох.
Она дремала и видела сны, как вдруг ощутила на спине какую-то тяжесть. Она мигом проснулась и в тревоге заспешила к морю. Но сегодня она оказалась от воды дальше, чем обычно. А на спину, как раз посередине, давило что-то очень тяжёлое. Да ещё что-то сжимало верхний щит с боков.
Наконец Сарли разглядела, что же происходит. Повсюду сновали двуногие существа, смеялись, переговаривались, одобрительно покрикивали. У одних тела были тёмные, лишь отчасти прикрытые чем-то мутно-зелёным, у других – гладкие, розоватые, в каких-то ярких покровах. Все они перебегали с места на место, кричали и показывали пальцами на Сарли, которая мощными рывками продвигалась к воде.
Рядом с Сарли к воде двигалась ещё одна черепаха.