– На ваших уроках должно быть интересно, – проговорил он, подергав узел. – Умеете увлечь. Только я ведь не маньяк, Лена. И тем более, не террорист. Лежите смирно. Телефон, как вы убедились, неисправен, а Елизавета с Анатолием в наших делах не участвуют.
– На по-ома-ащь! – Завизжала Петухова.
– Вас не слышат, – грустно произнес Константин. – Стены добротные, в два кирпича. Петр рассказывал, как в детстве ногу сломал, так верите ли, орал до самого вечера, и ни одна собака…
– Какой еще Петр?
– Вот и я о том же. Вы здесь давно?
– Пятый год.
Сзади соскочил с гвоздя и затрещал спицами велосипед – это Петухов собирался с силами для ответного удара. Костя остановил вращающееся колесо и выволок из-под него мужчину. Где-то внизу хрустнули очки. Петухов выпрямился и, расставив ноги, по-боксерски завертел детскими кулачками.
– Не позорься, не надо. Давай-ка лучше о друзьях твоих покалякаем, о Владиславе Борисовиче, например.
– Влад? – удивился Петухов. – А зачем он тебе понадобился?
– Это уж моя забота.
– Он не друг, он мой брат, – сказала Ленок. – Двоюродный. У него что, неприятности какие-то?
– Садитесь вместе, а то мне вертеться надоело, – Константин взял Петухова зашкирку и швырнул к жене. – Где Нуркин? Где он живет?
– По знакомым. Влад от жены ушел, все ей оставил. Он благородный. Мы его надолго принять не могли, у нас у самих одна комната.
– Почему его нет в справочной?
– В какой справочной?
– Хорош дурака валять! – Костя рубанул Петухова по плечу, и тот с воем опустился на пол. – Справочная – это где справки дают, ясно?
– Он не в Москве прописан. В Обнинске.
– Где он сейчас?
– А ты сам-то кто? – Резко спросил Петухов. Чем больше Костя его пинал, тем он становился смелее.
– Мне нужен Нуркин. Адрес, быстро!
– Пошел ты…
– Сейчас пытать начну, – сурово произнес Константин. – Не тебя, ботаник долбаный, жену твою.
– Ты не посмеешь, – с необоснованной интеллигентской уверенностью возразил он.
Вместо ответа Константин спокойно взялся за ворот Лениной блузки и разодрал ее до пупка. Над впалым животом заметались тощие острые груди. Ленок ойкнула и панически задвигала плечами, но ремень держал руки крепко.
– Подонок! – Геройски объявил Петухов, намереваясь жестоко отомстить, и Косте пришлось ударить его под колено.
– Веди себя прилично. Я хочу знать, где скрывается Нуркин. Это все.
– Лю-уди! Лю-уди! Убива-ают!! – Донеслось вдруг из-за боковой двери.
Константин ворвался в комнату – Елизавета открыла окно и, забравшись на широкий подоконник, размахивала руками.
– Что же ты, стерва старая? Я с тобой по-хорошему…
Он обернулся на шорох и бросил вперед подвернувшийся стул. Толик с разбега наступил на ножку, споткнулся и влетел головой в полный хрусталя сервант.
– Ну, гады! Жалел вас…
Костя выскочил в коридор, но там уже никого не было. На полу остался лишь лоскут с пуговицами, напоминающий манишку. Крайняя дверь хлопнула, и из комнаты Петра показался прихрамывающий Петухов. В обеих руках он держал по ножу: в правой – длинный, ребристый для резки хлеба, в левой – унизительно маленький, видимо, для чистки картошки.
– Ты не мужик, ты карикатура, – сказал Константин. – Чего третий не прихватил? Мог бы в жопу себе вставить. Тебе пойдет.
– Подонок! Мразь! – Выдохнул Петухов, устремляясь навстречу.
Костя отбежал назад и, подняв велосипед, метнул его в разгневанного супруга. Тот врезался головой в раму и выронил ножи. Вдобавок поскользнувшись на размазанной по линолеуму капусте, он схватился за стоявший рядом комод, стянул с него покрывало с какой-то пыльной требухой и все равно упал.
– Скажи мне адрес, тварь слюнявая, – процедил Костя. – Скажи, где Нуркин, и я уйду.
– Где живет, мне неизвестно. Только телефон. Он у бывшего сокурсника.
– Давай. Но без фокусов, у меня с собой сотовый. Позвоню и проверю. Обманешь – у твоей бабы станет партнером больше.
– Не смей! – Заверещала Ленок. – Ты же видишь, он псих! У Владика неприятности будут!
– Неприятности?! – Взорвался Петухов. – А у нас, по-твоему, что? Из-за твоего брательника! Он что-то натворил, а приходят к нам!
– Диктуй, – напомнил Костя. – И попробуй ошибиться хоть на одну цифру.
Петухов назвал номер. Константин для гарантии повторил и без лишней канители воткнул ему в ребра нож.
Ленок сползла по дверному косяку и зашлась в беззвучном вое.
– За что? – Шептала она. – Он все правильно сказал! За что ты убил, сволочь?
– Не могу же я вас оставить, – виновато проговорил Костя. – Вы его предупреждать станете. И милиция. Лишние хлопоты.
– Ты обещал уйти… Ты обещал, сволочь! Позвони и убедись. Он там. Влад там… Зачем ты убил?..
– Откуда у меня сотовый, дура? – Всплеснул он руками. – Я ж простой учитель. А уйти – конечно, уйду. Сейчас.
Костя заглянул к Елизавете – та возилась с окровавленным Толиком. Сервант лежал на боку, повсюду валялись искрящиеся осколки. Острые грани чешского хрусталя отсвечивали розовым. «По колено в крови», невпопад вспомнил Константин. Вроде, игра такая есть компьютерная.
Он наступил Петухову на грудь и вытащил лезвие. Какие уж тут игрушки…
Последующее воспринималось скорее сном, чем явью. Ликвидировал свидетелей, потом долго ковырялся с газовой колонкой, отмывал руки, застирывал пятна на ветровке, искал в квартире чистое полотенце, заворачивал нож в газету, спускался по лестнице – все на автопилоте. Поймал такси до «Филевского парка», оттуда – еще куда-то, потом до «Спортивной», потом деньги кончились, и он пошел к метро.
Сегодня ЭТО уходило не рывком, а полегоньку. Отпускало, как малая доза спиртного, – незаметно.
Незаметно Костя запамятовал, где именно выкинул нож. Это не взволновало, наоборот, перестало интересовать. Незаметно утонули в усталости детали: как резал, как добивал, как хрипела Елизавета. Он уже не мог вспомнить ничего, в голове торчал лишь ненужный адрес, но и дом сотника вскоре оторвался от его личного опыта, стал просто домом – тем, что напротив школы, сразу за магазином «Мелодия».
Константин сунул билет в прорезь и, миновав турникет, по глупой привычке посмотрел на обратную сторону. Беда с этими билетами. Не успеешь купить, уже кончаются. Он пожал плечами и бросил карточку в урну.
– Костюнь, ты где был? – Обеспокоенно спросила Настя. – Я уже звонить собиралась.
– Звонить? Кому?
– Кому-кому… Морги, больницы… Что ж ты у меня такой обидчивый? – Она жалостливо хлюпнула и кинулась ему на шею. – Ну прости, прости, Костюнчик, родной. Ляпнула, не подумала. Не надо никаких денег, люди, вон, по году зарплату не получают и ничего, живут. А у нас все хорошо. Покушать есть, одеть тоже. Ты больше так не пропадай, не пугай меня, Костик.
– Да чего ты?.. – Застеснялся он. – Я ведь это…
Константин пошарил по карманам, но давешних четырехсот рублей там не оказалось. Бог дал – Бог взял, решил он.
– Я с самого утра места себе не находила. Ты был такой… такой…
– Ну? Какой? – Спросил Костя, счастливо улыбаясь и прижимая ее к себе.
– Чужой был. Страшный, – судорожно сглотнув, проговорила Настя. – Я тебя таким никогда еще не видела. Тебе отдохнуть надо. Пошлем всех на фиг, съездим к родителям на дачу, а?
– Только на выходные, Насть. Пока отпуск не начался, могут в школу вызвать.
– Ну да. Ну и ладно. Тогда на выходные. Я завтра матери позвоню. Она рада будет. Ты поешь, целый день голодный.
Костя разделся и, вымыв руки, сел за стол. Настя все порхала вокруг: поставила на плиту чайник, налила супа, густо помазала хлеб маслом.
– Приходил какой-то странный человек, – сказала она, гремя в ящике ложками. – Я дверь открыла – он стоит, молчит.
– Может, грабитель? – Хмыкнул Константин.
– Не. Тихий такой, печальный. Будто он один на всем белом свете.
– Ты поосторожней. Сейчас полно ненормальных бродит, – сказал Костя, надкусывая бутерброд и склоняясь над тарелкой.
Настя, молодчина, сварила кислые щи. Кислые щи он любил.
* * *– Вот здесь, перед «Мелодией». Не проскочите, там поворотик маленький.
– Обижаете, – ответил таксист. – Мы ничего не проскакиваем. Тем более, вы сегодня второй.
– Да? – Рассеянно вякнул Петр.
– Второго сегодня сюда везу. Улочка с гулькин хвост, а спросом пользуется. Старый центр, он все-таки…
– Путаете, наверное. Есть такое явление, называется дежа вю.
– «Путаете»… – насупился водитель. – Да я вас и через месяц узнаю, это профессиональное. Странный он был пассажир. Про взрывы какие-то… Зато расплатился – грех жаловаться, – нескромно добавил он.
«Волга» круто повернула у двадцатичетырехэтажной башни, и Петр, обведя взглядом здание, отметил, что витрины целы, а на светло-серой стене нет и намека на копоть. Даже вывеска, спаянная из неоновых трубок, нисколько не пострадала. Голубая граммофонная пластинка мигала и вертелась в штатном режиме.