– Ну, если всем платить такие гонорары…
– А вы всем не платите. Мне платите. Так что? Я могу рассчитывать?
– Легко! – заверил Добровольский. – Деньги через час уйдут на ваш банковский счет. Но у меня к вам тоже претензия. Кароян жалуется, что вы сорвали съемку.
– Это не я сорвал, а твои редакторы. Кстати, Андрей, я тебя знаю лет пятнадцать, правда?
– Семнадцать, Андрей Петрович. Я у вас на «Радостях одинокой женщины» ассистентом начинал.
– Вот и хорошо. Значит, могу тебе доверять. Скажи, пожалуйста, только между нами, чем можно заменить секс? Ну? Что ты молчишь?
– А-а… – осторожно поинтересовался Добровольский, – у вас с этим проблемы?
Бережковский взорвался:
– Это не у меня, блин! Это у вас проблемы, у телевидения! Твои редакторы требуют, чтобы я заменил постельную сцену Бисмарка и Кэти! А чем я могу это заменить? И вообще, вы что, совсем охренели? Советское телевидение возрождаете?
– Андрей Петрович, ну зачем вы так? – обиделся Добровольский. – При чем здесь «советское»? Просто у нас государственный канал. К тому же ваш сериал пойдет в прайм-тайм, когда все дети у экрана.
– И что мне делать?
– Ну, я не знаю… Как-то заменить, действительно…
– Чем???!! – закричал Бережковский, но тут же взял себя в руки. – Нет, Андрей, извини, я у тебя, как у руководителя канала, конкретно спрашиваю: чем можно заменить секс? А? Ну скажи! Бисмарк целый месяц трахает на курорте эту Кэти – и как! Так, что когда муж наконец увозит ее в Женеву, она сбегает от мужа, мчится в свое имение под Парижем, вызывает туда Бисмарка, и они двое суток не вылезают из постели – даже тогда, когда Бисмарка телеграммами требуют в Берлин, чтобы сделать канцлером Пруссии!
Тут зазвенел городской телефон, Бережковский схватил трубку, сказал в нее:
– Минуту! – положил эту трубку и продолжил по мобильному: – Ну? Так чем я могу заменить секс? Скажи мне! Чем?
– Андрей Петрович, – сдержанно ответил Добровольский, – я только что подписал вашу платежку. Надеюсь, теперь вы найдете решение. Желаю успехов.
И дал отбой.
А Бережковский взял трубку городского:
– Алло!
– Так, Андрей! – сказал в трубку голос жены. – Все ясно. Она уже так тебя довела, что ты обратился к сексопатологу.
Бережковский не понял:
– Кто обратился к сексопатологу?!
– Ты, – сказала жена. – Я же слышала. Ты спросил, чем тебе заменить секс.
Бережковский вздохнул и выругался в сердцах:
– Дура, куда ты лезешь?! Я говорил с Добровольским! Это финансовый директор государственного телерадио!
– Ага! – саркастически усмехнулась жена. – И у финансового директора государственного телерадио ты спрашивал, чем тебе заменить секс. Андрей, я в тебе скоро совсем разочаруюсь – ты даже врать разучился!
Бережковский в отчаянии закатил глаза к небу:
– Боже! Я не могу так работать! – И спросил у жены стоически: – Что тебе нужно?
– Я хотела узнать, что приготовить тебе на ужин.
– Ну какой ужин?! – воскликнул он в отчаянии. – Я приду в двенадцать ночи! После «Культурной революции».
– Но ты же придешь голодный. Или она тебя накормит?
– Кто – «она»???
– «Культурная революция».
– О Господи!.. Стоп! Между прочим, давай-ка я у тебя спрошу: можно ли заменить секс?
– Конечно, можно.
– Чем? – обрадовался Бережковский.
– Едой.
– Не понял. Едой?!
– А как ты думаешь – почему я так растолстела?
Тут снова зазвенел мобильный. Бережковский взглянул на его экранчик и сказал жене:
– Извини, это Кароян из Коктебеля. Пока! – Выдернул телефонный шнур из розетки и сказал в мобильник: – Армен, за то, что ты настучал на меня Добровольскому, никакой сцены тебе не будет!
– Но, Андрей Петрович! – взмолился Кароян.
– Все, пошел в жопу! Кстати, ну-ка скажи мне: чем вообще можно заменить секс?
– Смотря какой секс, – авторитетно ответил Кароян. – Анальный – ничем, клянусь!
– Даже едой?
– Андрей Петрович, я вас умоляю! Бисмарк и Кэти не занимались анальным сексом! Напишите что-нибудь!
– Откуда ты знаешь, каким они занимались? Ты был при этом?
– Я читал Бережковского.
– Хорошо, – смягчился Бережковский. – Значит, я пишу так: вместо того чтобы трахаться на пляже, они жарят шашлыки. Тебя устроит?
– Издеваетесь, да?
– Все, Кароян, отстань! У меня пицца остыла!
Бережковский подошел к пицце, попробовал, скривился, но кусок все-таки съел. Потом сел к компьютеру.
– Н-да… – сказал он сам себе. – Не знаю, что делать…
Вставил телефонный провод в розетку и, сверяясь с записью, набрал номер.
– Алло, Елена! Вы еще не ушли в больницу?
– Нет, но уже собираюсь. Я рада вас слышать.
– Знаете, я сегодня у всех спрашиваю… Хотя, извините, вам сейчас не до этого…
– Не до чего?
– Вы в каком городе?
– В Салехарде.
– В Салехарде?! – Бережковский посмотрел на часы. – Так у вас уже…
– Полвосьмого, – сказала Елена.
– Значит, вам пора.
– Ничего, я успею. Вы хотели что-то спросить.
– Нет, я потом, в другой раз…
– Андрей Петрович, другого раза может не быть, – спокойно отозвался голос Елены. – Спрашивайте.
Бережковский молчал.
– Алло! – сказал ее голос. – Андрей Петрович!
– Я слышу… Это… Это действительно так серьезно? А-а… где ваш муж?
– В Африке.
– То есть? Не понял.
– И не поймете. У них там сафари. Давно было запланировано и оплачено. И он улетел.
– А ребенок?
– Дочку я отвезла к своей маме. Они, конечно, не знают про операцию. Спрашивайте, Андрей Петрович. Не теряйте время. Мало ли чем кончится операция. Что вы хотели спросить?
– Не знаю, имею ли я право…
– Андрей Петрович, вы мой любимый писатель. Вы имеете право на все.
– Тогда скажите мне свой диагноз.
– Поймали меня? И вам не стыдно?
– Стыдно. Но я хочу знать.
– Я не скажу. К тому же вы позвонили не с этим вопросом. Задавайте свой вопрос.
– Хорошо, упрямая женщина. Скажите, чем можно заменить секс?
– Секс? – переспросила она, ничуть не удивившись. – Секс можно заменить сумасшедшим сексом. Больше ничем. А почему вы спрашиваете?
– Потому что сцену, которую я вам читал, они требуют заменить.
– Кто требует?
– Телевидение, кто! У нас все телевидение скоро станет сплошным КВН.
– Извините, Андрей Петрович, внизу такси гудит, мне пора в больницу. Удачи вам. Во всем. И в сексе тоже.
И – гудки отбоя.
Но Бережковский сидел с трубкой в руке и не клал ее на рычаг.
Потом все-таки положил, встал и вышел на террасу.
С террасы открывался вид на Москву, в которой кипела жизнь – по Ленинградскому, как всегда, катил поток машин… Где-то на Беговой клацал на рельсах трамвай… В сквере гуляли дети и гулькали голуби… В небе летел самолет и плыли облака… За спиной у Бережковского, в кабинете звонил мобильный… Но Бережковский не шевельнулся, и звонки прекратились.
Потом какой-то тяжелой походкой он все-таки вернулся в кабинет, подошел к городскому телефону, набрал короткий номер.
– Междугородняя, семнадцатый, – ответили ему.
– Пожалуйста, примите заказ: Салехард, больница имени Губкина.
– Со справкой на тридцать рублей дороже, – сухо сказала телефонистка. – Согласны?
– Согласен. В больнице мне нужен врач по фамилии Гинзбург.
– Вызываемое лицо – еще тридцать рублей. Будете платить?
– Буду.
– Говорите свой номер и имя.
– 205-17-12. Бережковский Андрей Петрович.
Тон у телефонистки круто изменился.
– Бережковский? Тот самый?
– В каком смысле?
– Ну, писатель? Правда?
– Да…
– Сейчас соединяю, сейчас! Не кладите трубочку! – И после паузы: – Алло! Андрей Петрович! Гинзбург уже ушел, будет завтра с восьми до девяти. В девять у него операция. С дежурным врачом будете говорить?
– Нет, спасибо.
– А на восемь утра оформить заказик? А? Андрей Петрович…
– Спасибо, не нужно.
Некоторое время он сидел молча, глядя в одну точку. А потом…
Впрочем, потом была рутина – он ехал по вечерней Москве на Остоженку, где в Доме-музее Пушкина, на балконе, гигантская надувная фигура раскачивалась под ветром из стороны в сторону… Где в галереях актеры, одетые по-древнегречески, изображали эллинские скульптуры… И где в центре зала шла съемка «Культурной революции» – Швыдкой, Бережковский, Жириновский и другие знаменитости обсуждали российскую демократию.
Но все это не имело отношения к нашей истории.
Зато имеет отношение то, что на следующий день, а точнее, ранним утром на следующий день Бережковский осторожно встал с супружеской постели и, глядя на спящую жену, бесшумно вышел из спальни. Наспех одевшись, он тихо выскочил из квартиры, поднялся медлительным лифтом на последний этаж, пробежал по лестнице на чердак, к своей мансарде и, глядя на часы, поспешно набрал короткий номер.
– Алло! Междугородняя! Примите заказ! По срочному!
– По срочному в два раза дороже.