– Ну подходите же! – Ангар Дортан схватил одного гоблина за горло и начал размахивать задыхающимся беднягой из стороны в сторону, используя его обвисшее тело в качестве оружия. Крючконосые карлики скалили свои мелкие острые зубки, но подходить к разъяренному Нор-Тегли не решались, осыпая его проклятиями и насмешками.
– Эх! – Измятое тело гоблина в гномьих руках уже перестало напоминать четко очерченную фигуру – теперь Ангар управлялся с беднягой, как с цепом, – должно быть, дух этого Гаруча благодарил всех своих Тринадцать Злобных богов, что его тело уже ничего не чувствует. – Давайте! Подходите! Только дайте размахнуться как сле… – он не договорил. Сильный толчок, сотрясший землю, опрокинул его на спину. Огромные извилистые корни, похожие на щупальца какого-нибудь морского чудовища, с грохотом и треском начали пробивать дощатые настилы то здесь, то там. Гоблины сперва остановились, потом попятились назад, а после просто помчались в обратную сторону, дико вереща от страха.
Но волшебник не стал останавливаться на достигнутом: он подобрал из снега горсть елочных иголок, провел ими по одежде, и его мантия в тот же миг стала покрываться колючей хвоей – неприятный подарочек для тех из гоблинов, кто будет столь глуп, что захочет пообниматься с чародеем.
– Смотрите! – воскликнул из своего окна Лори Дарвейг. – Это же Дори! Несется по улице!
И впрямь, это был предводитель отряда охотников за сокровищами. Рыжая борода взлохмачена и спутана, лицо в крови и поту, рука висит бесполезной плетью – ему здорово досталось.
– Волшебник! – закричал Дори, добежав до дверей «Вереска». – Ты где?
Ангар лишь ткнул в сидящую посреди улицы облепленную шевелящейся хвоей фигуру.
– Вы видели? Видели его?
– Да, – ответил Ангар как ни в чем не бывало. – Старина Лаграон пожаловал в гости…
– Картнэм! – Дори сейчас выглядел еще безумнее своего друга Дарвейга. – Бежим скорее! Ты должен нам помочь! Герцог неизвестно где! Лучники не справятся с этим драконом!
Волшебник устало поднялся на ноги и последовал за гномом. Тот понесся по главной улице к площади Алигенты; чародей едва поспевал за ним, и ему пришлось бежать, что в его возрасте было не так-то просто.
– Помнишь о нашей договоренности, маг?! – прокричал себе за спину Дори. – Мы говорим тебе о Кругах, если ты помогаешь нам уладить одно маленькое затруднение… совсем маленькое!
– Сейчас не время! – заорал в ответ Картнэм. – У нас тут дракон!
– Очень даже время! – Рубин ткнул пальцем в черное небо. – Вот оно, наше затруднение!
Дракон, извиваясь всем телом и пытаясь сбросить с себя две огромные черные тени, с лету ударил хвостом и сбил деревянную башенку храма Алигенты. Колокола, будто в последний раз перед смертью, зазвенели и рухнули вниз. Люди разбегались в стороны – ни у кого из них не было оружия против крылатого чудовища.
Один из вампиров закричал от боли, когда клыки и когти громадного дракона впились в его тело и начали разрывать его на куски прямо в воздухе. Всего за несколько мгновений дикой предсмертной агонии в криках неживого можно было распознать, как его жуткий голос прошел все изменения от младенческого плача до стариковского хрипа. Те, кто слышал этот последний мучительный излив, могли бы поклясться, что в одном этом кошмарном звуке ясно читалась целая длинная, почти бесконечная жизнь. Жизнь гибнущего зверя…
Выживший вампир будто бы и не придал никакого значения тому, что бесформенными кусками окровавленной плоти, которые упали на землю, некогда был его единственный друг. Схватка завладела всем его вниманием. Он был в полтора раза больше своего собрата, столь быстр, что Лаграон практически не мог различить его передвижения. Пользуясь этим, вампиру удалось ранить врага: неживой схватил клыками перепонку темно-синего драконьего крыла и растерзал ее, словно кусок ткани. Змей дернулся в небе, извернул голову и выдохнул струю ледяного воздуха. Нетопырь в то же мгновение растекся в некое подобие чернильного пятна, и когда замораживающая пелена испарилась, это пятно вновь собралось в крылатую летучую мышь. Дикий визг, походящий на сотни мечей, вонзающихся в уши, вырвался из пасти вампира, и дракон взмыл еще выше в небеса, стараясь поскорее сбежать от жуткого звука – из его ушных щелей закапала черная кровь. Граф Илеас бросился за ним следом. Древняя ледяная тварь летела намного быстрее и все отдалялась от Истара, и, когда уже начало казаться, что вампиру удастся отогнать чудовище от города, Лаграон резко поменял свои планы. Перекувыркнувшись в воздухе, он понесся навстречу противнику. Нетопырь едва успел отлететь в сторону, но все же острый коготь ящера прошелся по сиреневой груди графа Д’Антрева. Илеас закричал от боли и начал падать. Воздух свистел в ушах, а снежная пустошь, разрываемая домами города, его палисадом, рынками и площадями, все приближалась. Уже у самой земли граф рассыпался на сотню маленьких летучих мышей, которые черной стайкой с легким визгом унеслись прочь из города, чтобы залечить раны, восстановить силы и вновь стать единым целым.
Покончив с крылатым противником, Лаграон совершил несколько широких кругов над городом, как бы примеряясь, – он справедливо рассудил, что чем скорее он уничтожит город, тем быстрее совьет свои кольца на пепелище, и тогда его власть на этой земле станет утвержденной незыблемой истиной, согласно законам судьбы, которые он так ценит. И главный ее закон: правит тот, кто убил всех прочих. Дракон взмыл вертикально вверх, медленно перевернулся в воздухе и в свободном падении стал быстро приближаться к земле…
Поединок в небе завершился, гоблины вновь устремились в атаку. Рене Тенор так и стоял, уперев меч в землю. Все это время он молился Алигенте за прекрасного лицом, но черного душой графа Илеаса Д’Антрева. Как жаль, что тому так и не удалось остановить сильнейшего из всех врагов, когда-либо угрожавших Городу Без Лета.
Несколько гоблинов решили опробовать свои силы на старике. Гаручи скалились, тыкали пальцами и гоготали о чем-то своем, издавая противные каркающие звуки – должно быть, ругались по-гоблински. Когти и кривые ножи так и мелькали в нарочитых замахах и деланых выпадах, которыми крючконосые карлики пытались угрожать высокому старику в изумрудном плаще. Герцог поднял меч.
Один гоблин шагнул вперед и вдруг упал. Странно… он не выглядел ни больным, ни раненым – он был здоровее и сильнее собратьев, но почему-то просто споткнулся и замер без движения. У герцога не было ни времени, ни желания выяснять причины этого странного происшествия – тем более что остальные враги продолжали скалиться всего в двух шагах от него. Рене Тенор и не заметил, что остался в полном одиночестве – все его воины или пали, или были рассеяны по улочкам Истара. Герцог взмахнул мечом, примеряясь к голове одного из гоблинов… Ловко управляясь с клинком, старик отбирал жизни у Гаручей одну за другой, пока вокруг не осталось ни одного гоблина.
– Всего лишь дюжина, а казалось, что не меньше сотни, – устало пробормотал старик и вытер меч о рваный плащ одного из поверженных…
Тут гоблин, тот самый, что непонятно отчего в самом начале схватки упал на землю, неожиданно вскочил на ноги и прыгнул. Притворившийся поначалу мертвым Гаруч ловко забрался на спину высокому человеку, резко прочертил кривым лезвием ножа тому по горлу и на одном дыхании спрыгнул в сугроб.
В первый миг Каму (а это был именно он, удачливый ловкач Кин) не понял, что происходит. Старик не только не упал на землю с перерезанным горлом, но все так же продолжал стоять, да не просто, а рыча от ярости, как медведь. Уже через секунду Каму понял всю суть своей промашки – шею человека защищал стальной воротник. Хауберк – так называют его белокожие рыцари. Проклятые латы!
Герцог Тенор замахнулся. Кин проскользнул под рукой человека и выскочил у него за спиной. Старикашка уже поворачивался к нему, занося меч для нового замаха, но ловкач со всей скоростью, на какую был способен, прочертил перед собой кинжалом.
Рыцарь не сразу заметил, что у него больше нет правого запястья. Гоблин хрипло расхохотался. Здесь не было мерзких лат! Кровь хлестала из раны, окрашивая снег красным. Старик заревел, но не запричитал и не заплакал о своей утрате, как надеялся Каму, – он просто отбросил щит и выхватил длинный, с пол-гоблинской руки, остро отточенный кинжал. Два клинка скрестились, но сил у человека было гораздо больше, нежели у гоблина, и Каму, сам того не ожидая, отлетел в сторону. Недолго думая, он снова вскочил на ноги, словно и не было никакого падения, вновь приблизился к рыцарю и опять попытался достать его своим клинком. Но старик был, видно, не троллем воспитан. Он просто пнул Каму ногой – ай-ай-ай, как не по-рыцарски! – и, пока гоблин вновь поднимался из снежного сугроба, подскочил к нему, как голодный волк, и вонзил кинжал в незащищенное горло.