Но потом Москва (или кто-то в Москве) решила, что проще будет этот участок отобрать. "Мы дали, - мы и заберем".
Такова прелюдия конфликта. В 4 утра 28 июля начался бой, который продолжался более часа. В бою был убит российский солдат. Танки раздолбали коробку погранично-таможенного поста чеченцев, при этом погиб один чеченец. Эти действия российских военных были расценены официальным Грозным как провокация. Масхадов заявил протест. В последующие дни, 29, 30 и 31июля, отлученные от кормушки чеченцы несколько раз обстреливали позиции наших войск около Кизляра.
Вспоминает генерал-полковник Вячеслав Овчинников:
Мы вынуждены были подтянуть туда артиллерию, силами разведки были уточнены координаты тех районов, откуда исходила угроза, были подготовлены плановые огни артиллерии. Нам удавалось накрывать бандитские группы уже на дальних подступах. Разведку мы вели как воздушную, так и войсковую, с помощью оптических средств, путем опроса жителей, через сотрудников милиции Дагестана, в частности через кизлярский городской и районный отделы.
Очень хорошо там зарекомендовала себя 34-я бригада внутренних войск.
Один из таможенных постов Чечни захватил часть федеральной автодороги. Было принято решение провести небольшую операцию, чтобы этот участок федеральной дороги взять под свой контроль и восстановить там нормальное движение. Это существенно сократило бы путь для автотранспорта и не позволило бы боевикам брать 'пошлину' с проезжающих. Свои действия мы тщательно отрепетировали и очень красиво сработали.
Наши войска выдвинулись на участок федеральной дороги, что проходил частично по Чечне, частично - по Дагестану, и войсковые наряды стали обеспечивать проезд по ней. Чеченские 'таможенники' решили отвоевать участок дороги, поскольку лишились солидных денег - они ведь собирали 'пошлину' со всех проезжавших по российской (!) дороге. Когда чеченцы пошли на штурм, я предупредил наших: 'Все задокументируйте'. Так и было сделано. Когда бандиты полезли, наши их предупредили. Те, естественно, не послушались. Я своим сказал: 'Дайте возможность им начать'.
Бандитов отхреначили - разнесли все их укрепления, танки наши поставили на прямую наводку. Дали понять - если начнут, то получат не только на нашей территории, но и на своей. Артиллерию мы уже подтянули. Она и била по рубежам, чтобы на глубине до пяти километров ничего не шевелилось. И так по всему периметру Чечни.
Тем самым мы хотели 'отдавить' границу, сделать такую правовую зону, куда бы никто с оружием не входил.
Масхадов высказал протест, направил какие-то документы в адрес правительства, руководителя госсовета Дагестана с угрозами, что если не будут убраны федеральные войска с территории Чечни и не отдадут дорогу (повторяю, они там стригли хорошие деньги), то между Дагестаном и Чечней могут возникнуть непредвиденные осложнения.
Сделав такое заявление, он напугал Магомедали Магомедова. Тот позвонил Рушайло, который был назначен министром.
Министр меня спрашивает: 'Ты что там творишь?' - 'Ничего не творю'. - 'Почему несанкционированные действия?' - 'Мы просто ответили на нападение. После преследования бандитов мои войска не стали отходить, а заняли выгодные позиции на высотах.
Я считаю, что это по-военному правильно.
Я им приказал оставаться там и окопаться. Находясь на этих высотах, мы обеспечиваем безопасность своих людей. Так положено по тактике - занимать тактически выгодные участки местности для выполнения последующей задачи'. - 'Ну хорошо. Ты заварил кашу, ты ее и расхлебывай…'. И он куда-то улетел.
А мне опять звонит Магомедали Магомедов. И начинает меня воспитывать: 'Вы нас с братьями ссорите, вы хотите, чтобы Чечня напала на Дагестан'.