Итак, вопрос задан. Верно, тягостное занятие поддерживать разговор, стараясь при этом не выдать своего любопытства, подумала Френсис. Забавно, что, несмотря, на все ее ухищрения, она не признала Ричарда, а потому не смогла правильно истолковать его улыбку. Похоже, игра складывается в его пользу. С ответом он не задержался.
— Горы, — сказал он. — Несколько лет назад я здесь останавливался, и они меня настолько покорили, что захотелось показать их жене.
— Вы здесь уже останавливались?
— Да, в этой гостинице. Пожалуй, этак лет восемь тому назад. Сезон уже закончился, в самом конце сентября. Мы пробыли здесь до самого возвращения в Англию, в наш университет.
— Ах, да. Припоминаю теперь. Здесь было девять студентов и два очень юных профессора. — Она, наверное, этого никогда и не забывала, но решила свериться с записями посетителей. Лучше бы она об этом вовсе не упоминала. Ее слова рассердили Ричарда. Он бы по достоинству оценил сомнения фрау Кеплер и принял бы ее за простодушную женщину, исполнявшую всего-навсего свои обязанности. А теперь она показала, что при всем своем простодушии ей нравится расставлять ловушки и заманивать в них людей. В ином свете предстало ее положение в качестве некоронованной королевы этой деревни. Она обладала политической властью особого свойства.
— Да, — сказал Ричард. — Мы здесь устроили научные чтения.
Ответ фрау Кеплер прозвучал не столь уверенно.
— Хм, — проговорила она, словно оправдываясь, — поймите же, мы остались прежними, только стали несравненно счастливее.
Голос звучал вкрадчиво, можно было бы даже сказать дружески, если бы не застывшая на губах недобрая улыбка. Ричард посмотрел прямо в полинявшие голубые глаза, в них не было ни малейшего подобия улыбки. Он ничего не сказал. Фрау Кеплер посмотрела на противоположную стену, там выделялся большой портрет похожего на страдальца человека с нелепыми усиками.
И снова попробовала оседлать своего любимого конька.
— Надо поблагодарить нашего Вождя. Вас не восхищают его свершения?
Наступил трудный момент.
— Я никогда не видела таких великолепных военных дорог, и здания для политических собраний тоже очень красивые, — тихо проговорила Френсис.
Фрау Кеплер взглянула на нее с раздражением.
— И еще сотни других вещей. Возьмем безработицу. У нас ее нет. А посмотрите, что творится у вас в Англии. Какая там безработица?!
— Да, к сожалению, это так, — вмешался Ричард. Разрази его гром, если он пропустит это замечание мимо ушей. — Но мы и не думаем скрывать, что у нас есть безработица.
— Что вы этим хотите сказать?
— Мы считаем людей безработными, если они по правительственным программам овладеют новыми профессиями или являются временными и сезонными рабочими, а также, если им случилось быть без работы в тот день, когда устанавливался их социальный статус. Не забывайте об этом, коль скоро вы завели речь об Англии.
— Но это же смех… Люди, обучаемые правительством, безработные?
— Давайте разберемся. Их социальное положение неопределенное, пока они не получат гарантированной работы, не так ли? Призыв в армию вопроса не решает, ведь военным тоже надо иметь содержание.
Доводы не показались фрау Кеплер убедительными… Ее терпение истощилось.
— Надолго решили здесь задержаться? — Прямота вопроса позабавила Френсис. Мягкие перчатки были сорваны.
Ричард, однако, не смутился.
— Думаю, скоро уедем. Побродили здесь, полазили по горам, как намеревались… Вечером решим, куда теперь податься. Может быть, вы сможете нам посоветовать. Подумывали о Доломитах, но, наверное, в этом году туда трудно будет добраться.
Фрау Кеплер промолчала; о Южном Тироле у нее не было желания разговаривать.
— Считаю, ехать туда сейчас было бы трагедией, — сказала Френсис. — Прошлый раз мы там побывали, всего два года назад, люди думали, что приходит конец итальянскому господству. Они искренне верили, что сердце Тироля больше не будет кровоточить. А теперь их заставляют покидать родную землю или превращаться в итальянцев. Я часто размышляю, как они к этому относятся. Едва заметный румянец окрасил бледную кожу фрау Кеплер.
— Тогда остается Богемия, — сказал Ричард. — Но, наверное, туда сегодня тоже трудно проехать.
— Конечно, есть еще и Зальцбург. Но там больше не осталось певцов и музыкантов, которыми я когда-то восхищалась, — с сожалением проговорила Френсис.
Фрау Кеплер взглянула сначала на нее, потом на Ричарда. Они вежливо на нее посмотрели, ожидая дельного совета.
— Отсюда недалеко до Австрии, — сказала она.
— Да, Австрия изумительна, — отозвалась Френсис. — Помню то замечательное время, которое я провела в Вене, три года назад. Кругом веселье и радость. Может, в Вену поедем?
Ричард заметил, что фрау Кеплер стало явно не по себе. Ее теория, что ничего не изменилось, а если изменилось, то к лучшему, рушилась от малейшего соприкосновения с фактами. Она пожала плечами.
— Конечно, в Вене нет гор. Я забыла, что вы их любите. Может быть, Австрийский Тироль… он всегда пользовался у англичан популярностью.
— Вы не знаете там какого-нибудь хорошего местечка?
Фрау Кеплер посоветовала именно то, что требовалось.
— Отсюда поезд доходит прямо до Инсбрука. Там сотни разных экскурсий.
— Хорошая мысль, — сказал Ричард. — Завтра туда и направимся, а уж на месте что-нибудь выберем. Благодарю вас, фрау Кеплер, ваша помощь бесценна.
Он поднялся вслед за хозяйкой.
— Вы кажется, заядлые путешественники, — это прозвучало как вопрос.
Френсис улыбнулась.
— Думаем, это необходимая часть нашего образования.
Фрау Кеплер поджала губы, сложила на груди руки.
— Наверное. Однако странно, что англичане так много путешествуют, похоже, они готовы убежать из собственной страны.
Френсис взглянула на нее в изумлении.
— Примите объяснение. Когда англичанин видит заграничные порядки, он начинает по-иному ценить то, что происходит у него в стране. Спокойной ночи, Фрау Кеплер.
Они снова склонились над доской. Френсис с наслаждением закурила. В голову пришла мысль, что этот разговор сам походил на шахматную партию. Результатом она была вполне удовлетворена.
Когда Ричард сцапал у нее королеву, она подумала об А. Фугере и его изящном, полном достоинства исчезновении. Возможно, полиция, или гестапо, или как их еще тут называют — в этой стране так много организаций, и все на одно лицо, и все с громкими названиями, — так вот, вполне возможно, что его хотели схватить по какому-то другому делу. Он мог продавать запрещенную литературу, или помогал людям скрываться, или распространял нелегальные памфлеты. Припомнилось его смущение, когда они неожиданно появились в магазине, и доносившийся из задней комнаты запах сожженной бумаги.
Она почувствовала внезапный подъем уверенности, словно за эти несколько дней солнце и ветер взбодрили не только ее тело, но и душу. Минуло духовное оцепенение, тяжесть которого она ощущала в течение последних недель. Что бы ни произошло, мужество и надежда не оставят ее. Утратит она их, и потеряет все. Сколько подобных фрау Кеплер еще повстречается на ее пути. Мысль, что это необычное путешествие приближается к завершению, вызывала облегчение, и даже опасность не казалась более страшной.
— Шах, — сказал Ричард, — и, кажется, мат. — Увидев улыбку Френсис, он весь засиял от радости. Ему удавалось скрыть досаду при проигрыше, а вот торжество при победе он скрывать не умел. Ричард наклонился, чтобы поднять упавший под стол платок Френсис. И пощекотал ей коленку.
— Прошу прощения, — извинился он с наигранной серьезностью. Френсис заметила, что за ними наблюдает фрау Кеплер.
Как только они поднялись, тут же прекратились все разговоры за хозяйским столом. Четверо мужчин проводили их внимательным взглядом, а фрау Кеплер подарила им свой королевский поклон. Среди присутствующих находился маленький астролог с седой бородой. Это был герр Кеплер, он круглые дни печатал у себя в комнате на машинке и спускался по вечерам посидеть возле жены. Там же находился жирный балагур; и другой толстяк, правда, не такой веселый, он постоянно носил военную форму, а волосы у него были так коротко острижены, что стояли торчком, как на сапожной щетке; и еще там был молодой учитель, страстный поклонник дисциплины и образования, воспитанный в строгих партийных традициях. «Он почти нормальный», — сказал Ричард, когда впервые увидел его. Мужчины, не стесняясь, глазели на Френсис, когда она пересекала комнату. Ричард ответил на поклон фрау Кеплер, а Френсис пожелала всем доброй ночи, ничуть не смутившись вытаращенных на нее глаз. Ей сделалось так хорошо при мысли, что она не живет в этой деревне. И не только потому, что она англичанка и не удостоилась расположения фрау Кеплер. Уж больно я изнеженная, подумала она, засмеялась и, опершись на руку Ричарда, стала подниматься по лестнице.