— Дэриэлл тебя учил чему-нибудь? — внезапно сменил тему Максимилиан.
Я задумалась, не зная как ответить. Учил, конечно. И магии, и алхимии, и как «держать» больного. Вот только ученица попалась бестолковая…
— Не такая уж бестолковая, — Ксиль снова бесцеремонно залез в мои мысли.
— Хорошо бы, — вздохнула я. — Хэл младше меня на два года, а умеет в десять раз больше. Курсовую по некромантии недавно защитил…
— Твой брат — некромант? — поразился Максимилиан.
— А что здесь такого? — мигом ощетинилась я. Видимо, сказался большой опыт перепалок с аллийцами на эту же тему. — К твоему сведению, некромантия — довольно мирная наука.
— Это не некроманты, случайно, развязали первую войну? — едко поинтересовался Максимилиан. Камни крошились под когтями, но князь всякий раз успевал перескочить на следующий выступ. — Или я что-то путаю?
— Путаешь, — спокойно отозвалась я. — Первую войну начали религиозные фанатики, почитающие Вечный свет, когда вторая волна Древних затопила западные леса.
Одна мысль потянула за собой другую, и в ушах у меня, словно вживую, зазвучал голос Дэриэлла, зачитывающего выдержки из хроник. В его устах сухие рассказы превращались в удивительные сказки…
* * *… Вечный свет, Daih-Artaih, был верховное божество одного из аллийских культов. Свет всегда почему-то больше почитают, Нэй — и у людей тоже. Дэй-Артей противостоял Вечному сумраку, Nattie'el-Artaih, будто призывающему из нижних планов орды демонов на головы непокорных аллийцев. Интересно, что мы, дети, что ли, чтобы нас наказывать за что-то?
… У этого весьма распространенного в Смутные времена верования есть и вполне реальные корни: еще на заре аллийской цивилизации в Северных горах открылся портал на другой слой реальности, пропустивший в мир несколько тысяч Древних. Эти пришельцы были то ли изгнанниками из своего мира, то ли исследователями, никто не знает наверняка. Зато совершенно точно известно, что эти полуматериальные, кровожадные и беспечные существа положили начало новому народу, ныне известному как шакаи-ар…
* * *— Интересуешься историей? — уже спокойнее осведомился Максимилиан. Хорошо хоть спорить не стал. Обычно шакаи-ар во всем винят аллийцев и слышать не хотят ни о каком нашествии на исконные земли Пределов.
— Не то что бы интересуюсь… — уклончиво пробормотала я. — Слышала кое-что… что-то…
* * *— … Что это? — восторженно спрашиваю я своего проводника, дергая его за кончик длиннющей косы. Дэриэлл как бы невзначай перекидывает косу через плечо и внимательно оглядывает окрестности, не торопясь с ответом. А вокруг есть на что посмотреть.
Величественные колонны, когда-то подпиравшие высокие резные потолки, ныне теряются в переплетении вьюнка, густо обвивающего мраморные тела поверженных гигантов. В растрескавшихся белых валунах, рассыпанных у самого горизонта, почти на границе видимости, угадываются обломки крепостных стен. Фрагменты перекрытий, как кости, выступают из земли, заросшие травой и серым лишайником.
Лес, наступающий на погибший город.
Деревья там, где когда-то были улицы. Так давно, невообразимо давно…
Мы стоим на холме. Кентал Савал остался далеко позади. Да и не строили городов в Кентал Савал, Пределе-Осужденных-на-Изгнание. Дальнем пределе. Так что же это?
— Дэйри? — я снова дергаю его, на этот раз за рукав. Я уже совсем взрослая, мне целых двенадцать лет, но сейчас, рядом с ним, можно не думать о поведении и надлежащих манерах. Если, конечно, тетушка Лиссэ не оттачивает на нас свои шпионские навыки. Да только откуда ей взяться здесь… а где это здесь, собственно? — Дэйри, не уходи в себя!
Аллиец проворачивает кепку козырьком назад, потом и вовсе снимает, небрежно запихивая ее в карман. Длинная косая челка падает на лицо, и целитель заправляет ее за ухо.
Мне нравится наблюдать за ним. Я знаю про него все. На шнурке, который уходит за ворот черной майки, болтается янтарный медальон в виде лисьей мордочки с хитро прищуренным глазом. Ногти на руках всегда коротко острижены, чтобы не мешаться при диагностике. Пальцы сильные, тонкие, а на кончиках ровная гладкая кожа без всякого рисунка — следствие постоянных опытов с едкими веществами. Он все время с чем-то возится в лаборатории и не всегда бывает аккуратен. Отсюда мне не видно, но я знаю, что над левой коленкой на джинсах большая дырка, прожженная кислотой. Нога давно зажила, а ткань все еще хранит след.
Он любит кофе и мороженое.
В его комнате на полу, около кровати, всегда стопка книг. Верхняя раскрыта и лежит обложкой вверх — он не любит закладки, но очень любит читать.
А еще он любит рассказывать истории. Почему же сейчас он молчит?
Я оглядываюсь на целителя в последний раз и решительно спускаюсь вниз, к развалинам. Дэриэлл неторопливо идет за мной, не вмешиваясь.
Внизу колонны кажутся раз в десять больше, чем с холма. Перешагивая через выступающие из травы обломки, я направляюсь к высокой арке — единственному целому сооружению на многие мили вокруг. Когда подхожу ближе, становится очевидно, что раньше эта арка была раза в три выше, но за долгие века ушла в землю. Это пугает — медленная смерть камня на фоне агрессивно-наступательной жизни леса.
Зато теперь я могу увидеть полустершиеся руны, вьющиеся по белому мрамору.
Kaen… Kaenntol… Ka…
— Kaenntoh al'le-Nattie'e, — негромко подсказывает Дэриэлл. — Кентал Наттэй. Темные пределы.
Я сдавленно охаю. На этот раз не от восхищения, а от острого приступа страха.
Проклятый город!
Я отшатываюсь, словно растрескавшийся мрамор может укусить. Еще шаг — я уперлась спиной в стоящего позади целителя. Дэриэлл осторожно придерживает меня за плечи, успокаивая. Я скашиваю глаза и вижу, что он улыбается.
— Ты чего? — я выворачиваюсь из рук и мстительно наматываю толстую золотистую косу на руку. Волосы у аллийцев — не то, что у людей, я уже это знаю. В них есть нервные окончания. Стричься немного больно, но зато и прикосновения к волосам аллийцы ощущают в полной мере — вот такие, ласкающие.
Передразнивая меня, Дэриэлл проделывает то же самое с моей куцей косичкой. Я не чувствую ничего, но почему-то становится тепло и томно.
— Что ты застыла, Нэй? — мягко спрашивает целитель. — Испугалась?
Я смущенно киваю. Оставленная без внимания, коса разматывается и соскальзывает с руки.
— А я люблю здесь бывать, — внезапно признается он. — Здесь всегда тихо. Спокойно.
— Как на кладбище, — мрачно подсказываю я. Дэриэлл снова смеется.
— А это и есть кладбище. Кладбище надежд. В некотором роде… — и сразу же, без перехода: — А хочешь, я расскажу тебе сказку? Про Темные времена?
Я радостно киваю и усаживаюсь на белый обломок.
— Давным-давно, — протяжно начинает целитель, — жили-были аллийцы. Тогда, конечно, они не называли себя аллийцами, но не важно. Главное, что они жили, и не где-нибудь, а в далеких северных лесах. Аллийские пределы простирались от гор и до самого моря. Людей тогда и в помине не было, разве что их далекие предки, похожие, скорее, на зверей, бродили по равнинам. Зато в горах жили…
— Гномы! — радостно подхватываю я.
— Нет, не гномы, — смеется аллиец. — Гномов не бывает. И не было никогда. А в горах жили шакаи-ар — совсем еще молодой народ, всего несколько сотен тысяч лет. Откуда они взялись, точно никто не знал. Но поговаривали, особенно по вечерам, когда огонь так загадочно потрескивал в очаге, что они произошли от изгнанников-Древних с тонкого плана. Будто бы эти демоны пришли из другого мира, почти бесплотные, неощутимые, словом — крылатые духи, но увидели аллийцев и стали подражать им. И все было бы хорошо, но от демонических привычек трудно избавиться. Особенно от одной — поглощать чужую силу, чтобы насытиться. Нападения случались редко, смертельных исходов почти не было, но все же аллийцы боялись.
А страх провоцирует.
Когда на аллийских землях начали появляться поселения шакаи-ар, прошел слух, что переселенцы готовят почву для третьего вторжения Древних. Последнего. Служители в храмах говорили о страшной опасности, реках крови и шакаи-ар, похищающих аллийцев ради пропитания.
И аллийцы не выдержали.
Несколько поселений пришельцев сровняли с землей за одну-единственную ночь.
Шакаи-ар не бросили соплеменников и бурей обрушились на леса.
В ответ Повелитель собрал армию и повел ее в горы — мстить. Из всех, кто ушел в горы, не вернулся никто. Зато яростной волной хлынули шакаи-ар…
Война была долгой и кровопролитной. Аллийцы отступали все дальше к югу, прочь от гор, несущих смерть. Магия была бессильна против пришельцев, а раны от стрел и мечей затягивались прямо на глазах. Этот противник был нам не по зубам. А мы ему — на один зуб. Точнее, на четыре. Четыре острых клыка.