Глава 10
Мотель «Лотос» на 30-м километре К-го шоссе издавна пользовался дурной репутацией. Он кишмя кишел преступниками всех мастей, начиная с карточных шулеров и заканчивая матерыми убийцами, объявленными во всероссийский розыск и живущими по фальшивым документам высочайшего качества. Здесь процветала двуполая проституция, азартные игры (где ставилось на кон все, вплоть до человеческой жизни), торговля наркотиками и прочая, прочая, прочая… Периодически из мотеля пропадали постояльцы вместе с машинами. Тела некоторых находили потом в окрестных лесах и водоемах. Большинство же исчезало бесследно. Тем не менее в официальных сводках происшествий «Лотос» почти не фигурировал. Объяснялось это тесной спайкой хозяина мотеля Эрика Карапетяна и главы районного ОВД полковника Дмитриева, которые и являлись руководителями местной мафии. В общем, «прогулка» в сие злачное заведение и насильственное изъятие оттуда Парфюма (для последующего допроса с пристрастием) сулили массу незабываемых впечатлений… Покинув квартиру господина Юсупова, мы отъехали на окраину Халявникова, отперли багажник и старательно снарядились: надели бронежилеты, рассовали по карманам шприц-тюбики с промедолом, ИПП,[26] запасные магазины к пистолетам. В специальных ременных креплениях разместили боевые ножи, а оба «вала» и вторую аптечку переложили из багажника в салон. Мало ли, как оно там сложится. Надо быть готовым к любым неожиданностям. Снарядившись таким образом, мы уселись обратно в машину и спустя небольшой промежуток времени достигли «Лотоса». Часы показывали половину первого ночи, однако в мотеле кипела жизнь. Подъезжали и отъезжали разномастные автомобили, в большинстве окон жилых корпусов горел свет, сияла неоном двусмысленная реклама ресторана «Только у нас вы утолите свои самые изощренные вкусы! Круглый год в ассортименте свежая клубничка. Цены доступные!»
Они так и написали — «клубничка», а не клубника, подразумевая, надо думать, отнюдь не ягоды…
Запарковав «БМВ» на стоянке возле ресторана, мы оставили в салоне верхнюю одежду, зашли внутрь, сунули метрдотелю тысячную купюру и потребовали двухместный столик: «Но чтобы не путались под ногами всякие фраера!» Уголовного вида метр понимающе усмехнулся и провел нас в ближайший от входа полутемный угол. Шустрый официант сноровисто поменял скатерть, выслушал заказ и умчался на кухню. А мы, устроившись поудобнее на жестких стульях, осмотрелись по сторонам. Невзирая на позднее время, обширный зал был полон. Посетители ели, пили, громко разговаривали (многие по фене[27]), бесцеремонно лапали доступного вида дам. За некоторыми столами, не таясь, играли в карты. На эстраде у шестов извивались под музыку три стриптизерши.
— Гляди, вон, кажется, Парфюм, — толкнул меня в бок Костя.
За отдельным столиком возле эстрады расползся на двух стульях жирный субъект неопределенного возраста, мордой лица сильно смахивающий на Егора Гайдара. Перед ним лежала стопка цветных фотографий. Рядом стояло огромное блюдо с бутербродами, графин апельсинового сока и несколько бокалов. За спиной Парфюма топтался плечистый низколобый тип в одежде официанта. Периодически сутенер хватал с блюда бутерброд и начинал жадно чавкать. Противная физиономия лоснилась от пота.
— А вот, похоже, и клиент, — проворчал я.
К Парфюму приблизился хорошо одетый старикашка с крашеными, зализанными волосами и что-то сказал. Сутенер молча пододвинул к нему стопку. Клиент начал внимательно просматривать фотографии.
— «Цыпленка» себе подыскивает, — с отвращением прошептал Костя. — Удавил бы тварь гнусную!
«Да, неплохо бы! — подумал я. — И старого хрена, и Парфюма, и прочих извращенцев. О Господи! Развелось же нечисти на белом свете».
Старикашка выбирал долго. Откладывал в сторону то одну, то другую фотку. Деловито консультировался с Парфюмом. Снова перебирал пачку. Так продолжалось минут десять. Наконец он сделал выбор. Между ним и сутенером завязалась оживленная дискуссия. Поторговавшись минуты три, клиент сдался и с тяжелым вздохом достал из бумажника несколько разноцветных купюр.
«Когда они отправятся за „товаром“, накроем», — решил я и… жестоко просчитался. Пересчитав деньги, Парфюм небрежно сунул их в карман, но с места не сдвинулся. Вместо этого он вручил старикашке пластмассовый номерок, и тот куда-то ушел вместе с «официантом». А к столику уже спешил новый любитель «клубнички» — неказистый плюгавый мужичонка в очках. Эдакая карикатура на интеллигента. Описанная выше процедура повторилась с точностью до мельчайших подробностей. И плюгавого вновь увел «официант», успевший к тому времени не только вернуться обратно, но даже выпить бокал сока и съесть бутерброд. Очевидно, «цыплятник» находился где-то поблизости, в смежном помещении, а чертов сутенер предпочитал «работать», не выходя из зала. Рационализатор, блин, хренов! Впрочем… с его телесами особо-то не побегаешь. Ладно, время терпит. Подождем удобного момента…
Между тем принесли наш заказ: две объемистые тарелки дымящегося шашлыка и крепкий чай, больше напоминающий чифирь.
— «Травки» не желаете? — мурлыкнул халдей.
— Позже, — буркнул я. — Мы тут надолго.
Понимающе ухмыльнувшись, он исчез. Мясо было хорошее, сочное, натуральное, без каких-либо соевых добавок. Мы почти прикончили свои порции, как вдруг Парфюм шумно заелозил на стульях, кисло поморщился, потрогал вздувшийся живот и при помощи подручного с кряхтением поднялся на ноги.
«Срать захотел, сволочь, — подумал я. — А сортир недалеко от выхода. Оттуда мы тебя и похитим!» Но… сутенер во второй раз обманул наши надежды. В сопровождении «официанта» он направился не в общий туалет, а в служебный, находящийся на противоположной стороне зала.
— Давай за ним, — сказал я Сибирцеву. — Будем допрашивать прямо там.
Служебный сортир представлял собой довольно просторную комнату, сплошь закованную в белый кафель. Писсуаров в нем не было, лишь умывальник, сушилка для рук да три кабинки. Две были раскрыты, а из третьей, запертой, доносились характерные звуки и томное постанывание Парфюма. У дверей нас встретил его низколобый подручный.
— Сюда нельзя, — пробасил он, заслоняя грудью проход. — Тут толь… кхе-е-е-е-е-е…
Получив от меня двумя пальцами в основание глотки, он кулем повалился на пол, сильно хрипя и задыхаясь.[28]
— Костя, свидетель! — коротко бросил я.
Проворно присев, Сибирцев с силой хлопнул его ладонями по ушам. Из ушных раковин показалась кровь. Вот так, барабанные перепонки лопнули. Теперь ты, братец, глухой. И даже если выживешь — не сможешь рассказать, о чем мы беседовали с твоим боссом.
— Э-э-э, ты чо шумишь, Валера? Не мешай мне сосредоточиться, — донесся из кабинки капризный голос Парфюма.
Бац! — высадил я ногой дверь.
Сутенер, со спущенными штанами, с трудом размещался на толчке. Куски огромных, прыщеватых ягодиц дрябло свешивались по обе стороны унитаза. В руках Парфюм держал «СПИД-инфо» и, плотоядно чмокая губами, читал какую-то статейку. Увидев меня, он вытаращился в ужасе, выронил газету и разинул рот, собираясь закричать.
— Вякнешь не по делу, умрешь на говне, — холодно сказал я, достав из-за пазухи «ПСС».
— По-мо… — не слушая меня, начал сутенер.
— Тебя предупреждали. — Я саданул ему каблуком в зубы, одновременно нажав спуск. Пуля впилась в левый кусок окорока. Парфюма подбросило на толчке, но орать он больше не посмел и только перекосился в уродливой гримасе.
— Вторая — в яйца, третья — в башку, — весомо пообещал я.
— Ш-што?!! Ш-што… вы… хотите, — прошамкал он разбитым ртом.
— Узнаешь? — Я предъявил фотографию Глущикова.
— Да-а-а-а!
— Твой постоянный клиент?
— Да-а-а-а!
— А этот? — Я достал фото Кадкина.
— О-о-о! Не убивайте!!! Я ни в чем…
— Отвечай на вопрос, урод, — резко перебил я, прицелившись в мошонку.
— Он… он тоже… Владимиром зовут… Ошества не знаю… Работает в гостинице «Вавилон»… Бывший кагэбэшник… О-ошень богатый шеловек, — завороженно уставившись на ствол, зачастил сутенер.
Из его дальнейших откровений выяснилось: Кадкин с Глущиковым познакомились незадолго до увольнения Олега Юрьевича из «органов». Произошло это так: они оба запали на одну и ту же девочку одиннадцати лет от роду и договорились с сутенером о групповухе. В результате девочка умерла — истекла кровью. Заплатив Парфюму за «порчу материала», они обмыли сие событие в ресторане и с тех пор начали испытывать друг к другу определенную симпатию. (Если такие нелюди вообще способны на человечески чувства.) Так или иначе, но приходили они теперь в одно и то же время, часто выпивали вместе и после развлечений в «цыплятнике» о чем-то подолгу беседовали. А когда Глущикова выгнали со службы, Кадкин моментально устроил его на работу. Куда именно, Парфюм не знал, но заметил — денег у Олега Юрьевича стало гораздо больше…