Хизер опустила глаза.
— Прости.
— Это невероятно. Это выходит за всякие рамки.
— Но не всё так уж плохо, — сказала Хизер. — Я смогла доказать, что ты не обижал Бекки и Мэри.
— Доказать? — Голос Кайла стал резким. — Ты мне не доверяла — не верила мне?
— Мне правда очень жаль, но… но они мои дочери. Я не могла сделать выбор между ними и тобой. Я должна была знать — точно знать — прежде чем начинать снова собирать семью вместе.
— Господи Иисусе, — пробормотал Кайл. — Господи Иисусе.
— Прости, — снова сказала она.
— Как ты могла держать это от меня в секрете? Как ты могла ничего мне не сказать?
Хизер почувствала, как внутри неё вскипает гнев. Она едва не рявнкнула в ответ: Как ты мог скрывать от меня свои сексуальные фантазии?
Ты сказал мне, что ненавидишь мою мать?
Сказал, что ты на самом деле думаешь о том, что у меня до сих пор нет бессрочного контракта? О том, что я зарабатываю меньше тебя?
Ты посвятил меня в свои отношения с Богом?
Как мог ты таить от меня секреты, год за годом, десятилетие за десятилетием — четверть века обмана? Да, обмана по мелочам, но сложить всё вместе — и это будет словно разделяющая нас стена, выстроенная кирпичик к кирпичику, ложь ко лжи, недомолвка к недомолвке.
Как мог ты держать всё это в тайне?
Хизер сглотнула, восстанавливая самообладание. А затем тихий безрадостный смешок вырвался из её пересохшего горла. Всё, о чём она сейчас думала — её гнев, её сдерживаемые чувства — в скором времени будут разложены перед ним для полного обозрения. Это неизбежно; это никак невозможно предотвратить — он не сможет удержаться от соблазна, соблазна, который, как он, без сомнения, думал, был его правом и справедливой ответной мерой, и который возникнет, как только он заберётся в конструкт.
Она слабо пожала плечами.
— Мне очень жаль.
Он снова пошевелился, как будто собираясь встать с дивана.
— Но, — сказала она, — ты разве не видишь? Не понимаешь? Речь не о просто о твое разуме, или моём. Речь о любом разуме — включая, наверное, и неактивные. — Она потянулась к нему и взяли его за руку, обхватив неподвижные пальцы. — Я пока такого не пробовала, но скорее всего это возможно. То есть может быть, что ты сможешь коснуться разума Мэри — его архивной версии. — Она сжала его руку и чуть-чуть тряхнула её, надеясь на реакцию. — Возможно, ты сможешь примириться с ней. В самом прямом смысле.
Кайл вскинул брови.
— Я знаю, что ничего пока не закончилось, — сказала Хизер. — Но может закончиться. Возможно, очень скоро. Возможно, нам удастся всё уладить — угомонить демонов и пережить трудные времена.
— И что случится потом? — спросил Кайл. — Что будет дальше?
Хизер открыла рот для ответа, но тут же закрыла его, осознав, что не имеет об этом ни малейшего понятия.
34
Как только они прибыли в офис Хизер, проблема стала очевидной. Кайл попросту не влезал в конструкт.
— Чёрт, — сказала Хизер. — Мне давно надо было что-то с этим сделать. — Она сконфуженно пожала плечами. — Боюсь, нам придётся построить новый.
— Сколько времени это займёт?
— Несколько дней. Я позвоню Полу и…
— Полу? Кто такой Пол?
Хизер помедлила. Она могла сказать, что это просто тот знакомый с факультета машиностроения, но…
Но он не просто знакомый. И утаивать от Кайла это — да и что угодно другое — больше не было смысла.
— Ты с ним знаком, — осторожно произнесла Хизер. — Вы с ним были в комитете по Центру Келли Готлиба.
— Я его не помню.
— Он тебя помнит.
Кайл ничего не сказал, но из контактов с его разумом Хизер знала, что он терпеть не может подобные ситуации. Кайла было легко заметить — рыжая борода, чёрные волосы, римский нос. Люди действительно часто его запоминали, и от этого он ещё больше комплексовал по поводу своей внешности.
— В общем, это инженер, который помог мне построить конструкт. Но даже он пока не знает, для чего он нужен. И…
— Да?
Хизер шевельнула плечами.
— Мы провели вместе какое-то время. Он интересовался мной.
Кайл напрягся.
— А ты им интересовалась?
Хизер едва заметно кивнула.
— Как там кто-то когда-то сказал? Когда ты подсоединишься к надразуму, ты всё равно это узнаешь, так что да, я вожделела в своём сердце. — Она некоторое время смотрела в пол, потом снова подняла взгляд. — Я говорю тебе правду, Кайл. Я боялась этого больше всего. Мы с тобой пережили сущий ад, и это почти разрушило наш брак. — Она помолчала. — Но я не знаю, уцелеет ли он после этого. Я не знаю, что ты будешь думать обо мне, когда заглянешь ко мне в голову.
Лицо Кайла оставалось бесстрастным.
— Просто помни, что я люблю тебя, — сказала Хизер. Потом сделала глубокий вдох. — А теперь пойдём повидаемся с Полом.
Перепрограммировать промышленного робота на изготовление набора плашек в полтора раза большего размера оказалось на удивление просто. Пол, однако, был совершенно сбит с толку по поводу их предназначения, тем более что форму заказа в этот раз подписал Кайл. Как бы то ни было, новый набор плашек был готов к субботе.
Кайл, Хизер и Бекки занимались сборкой вместе; этот конструкт строился в лаборатории Кайла, где было гораздо больше свободного места и потолки гораздо выше, чем в офисе Хизер. Это было так потрясающе — собирать инопланетное устройство, и всё же Кайл думал лишь о том, как здорово, что они втроём снова делают что-то вместе.
— Что вы делаете? — спросил Чита, взирая на них с консоли механическими глазами.
— Это секрет, — ответила Бекки, соединяя две плашки вместе.
— Я умею хранить секреты, — сказал Чита.
— Вообще-то он и правда умеет, — сказал Кайл, выглядывая из-за лежащей перед ним стопки плашек.
Чита терпеливо ждал, и конце концов Хизер рассказала ему о надразуме и центаврянском устройстве для доступа к нему.
— Удивительно, — сказал Чита, когда она закончила рассказ. — Это устройство раз и навсегда решает вопрос о моей человечности.
— Каким образом? — спросила Хизер.
— Я изготовлен искусственно. Я отделён от человеческого надразума. — Он сделал паузу. — Я — не человек.
— Не человек, — согласился Кайл. — Ты не являешься частью чего-то большего.
— Я подключён к интернету, — сказал Чита немного обиженно.
— Разумеется, — ответил Кайл. — Конечно, подключён.
В этот раз Чита молчал довольно долго.
— Каково это — быть человеком, доктор Могилл?
Кайл открыл было рот для ответа, но закрыл его, чтобы тщательнее его обдумать. Он взглянул на жену, потом на дочь.
— Это восхитительно, Чита. — Он слегка пожал плечами. — Иногда настолько восхитительно, что становится больно.
Чита подумал над этим, потом сказал:
— Я правильно понимаю, что вы, профессор Дэвис, имели полный доступ к разуму доктора Могилла?
— Да.
— И вы, доктор Могилл, собираетесь получить такой же доступ к разуму профессора Дэвис?
— Так она мне сказала, — ответил Кайл.
— И что вы, Бекки, также посещали этот мир психопространства.
— Ага.
— В таком случае, позволите ли вы, доктор Могилл, рассказать вам и вашей семье, что я об этом думаю?
Кайл вскинул брови. Бекки тоже выглядела удивлённой. Хизер почувствовала, что от неожиданности раскрыла рот. Они обменялись взглядами. Потом Кайл пожал плечами.
— Конечно, почему нет?
Пару секунд Чита молчал, по-видимому, собираясь с мыслями. Кайл поднялся и прислонился к стене; Хизер осталась сидеть по-турецки на полу; Бекки также сидела на полу, вытянув обтянутые джинсами ноги влево от себя.
— Ребекка, доктор Могилл рассказал мне о том, в чём вы его обвиняли, — сказал Чита.
Беккины карие глаза округлились.
— Ты рассказал компьютеру?
Кайл смущённо двинул плечами.
— Мне надо было с кем-то поговорить.
— Я… думаю, да, — согласилась Бекки. — Но это как-то… чудно́.
Кайл снова пожал плечами.
— Я знаю доктора Могилла лучше, чем кого бы то ни было, — продолжал Чита. — В конце концов, он возглавлял команду, которая создала меня. Но я знаю — всегда знал — что я для него ничто.
— Вовсе нет, — возразил Кайл.
— Очень любезно с вашей стороны такое сказать, — одобрил Чита, — но мы оба знаем, что я говорю правду. Вы хотели, чтобы я стал человеком, и я вас подвёл. Это печалит меня, вернее, заставляет имитировать печаль. В любом случае, я привык выделять значительное процессорное время на размышления о том, что вы считаете меня просто ещё одним экспериментом. Даже когда вы страдали из-за той ссоры с Ребеккой, она всё равно интересовала вас больше, чем я. — Он сделал паузу — очень по-человечески. — Но я думаю, что теперь я это понимаю. Есть что-то особенное в природе людей, в биологической жизни, нечто такое, что, я думаю, даже с применением квантовых вычислений нельзя воспроизвести в искусственной жизни.