Хисаан оторопело смотрели на меня, человека, который только что заговорил на их языке. Да ещё выдал несусветное – "друзья". Слыханое ли дело?..
– Ты говоришь на языке хисаан, чужак? – удивлённо спросил один из них, явный лидер. – Это ты спас нашу бывшую сестру Даги Огери?
– Я.
– Ты знаешь, что совершил преступление, чужак?
– С каких это пор спасение ЖИЗНИ стало преступлением? – парировал я.
Хисаан переглянулись.
– Странный хаэ, – сказал лидеру другой инопланетянин. – Странная планета. Они убивают друг друга, и в то же время спасают других.
– Где Даги Огери? – громко спросил лидер.
– Здесь, – сказал я. – Ты будешь с ней говорить?
– Будет, даже если не хочет! – Даги выскочила из-за спин связистов. – Ты думал, что если получил власть на планете, то можно делать всё, что заблагорассудится, Эктахан? Можно преследовать кого угодно и убивать кого захочется?
– Мы не можем жить в мире с хаэ, – огрызнулся лидер хисаан.
– Это ты так решил?
– Так решили наши предки, Даги, и не нам оспаривать их законы!
– Эктахан, ты давно выбросил свою детскую одежду? Пора бы наконец понять, что мы переросли древний закон мести… Или ты сам хочешь стать хаэ для других разумных?
Услышав это, я еле сдержался, чтобы не улыбнуться: наши беседы с Даги не пропали даром.
Эктахана аж передёрнуло.
– Ты дорого заплатишь за инакомыслие, – угрожающе произнёс он.
– Вот чего ты боишься – инакомыслия! – торжествующе пискнула Даги! – Слушайте его, хисаан! – теперь она обращалась к его спутникам. – Слушайте и вспоминайте, что нам завещали предки, которых так почитает Эктахан! "Однообразие мыслей – смерть разума". Так говорили наши предки!
– Верно, – хисаан одобрительно закивали остроухими головами. – Эктахан разгневан, а гнев – враг здравого смысла. Эктахан одумается.
"Он скорее себе пулю в лоб пустит, чем одумается, – мысленно усмехнулся я. – Да-а, я бы на месте Даги тоже сбежал от такого правителя".
– Послушай, Эктахан, – заговорил я, понимая, что спор между ним и Даги может длиться вечно. – Помнишь, я сказал, что мы ждали вас? Не хочешь узнать, почему?
– Хочу, – лидер хисаан немного успокоился.
– К нам заявились некие шанту. Безобразничают: взрывы устраивают, подкупают наших лидеров. Я даже слышал, будто люди стали исчезать. Мы с ними, к сожалению, в одиночку справиться не можем, потому и надеемся, что…
– Шанту? – Эктахан так близко подошёл к экрану, что я невольно сделал шажок назад. – Ты говоришь, шанту?..
И он, подняв лицо кверху …завыл. Я скорчил вопросительную мину и оглянулся на Даги. Откуда я знаю: может, хисаан так смеются. Или плачут. Даги, по крайней мере, ни разу не выла, и улыбается почти по-человечески.
– Шанту! – повторил Эктахан, перестав завывать. – Это они чуть не истребили наш род!.. Они угрожали вам, или вы приняли их добровольно?
– Они нам не угрожали, но у нас не было выбора, – ответил я.
– Тогда мы уничтожим вас вместе с ними.
– Эктахан, у нас есть один древний обычай, который называется законом гостеприимства.