Не хотелось спрашивать, а спросилось:
- И среди них, конечно, уникум? Самый счастливый день в вашей жизни?
- Скорее наоборот, - усмехнулся кибернетик. - Хорошо получился прескверный день. Разговор с женой накануне нашего разрыва.
- Покажите?
Кибернетик смутился.
- Это очень уж личное, профессор.
- А есть не личное? Что-нибудь non multa, sed multum [не много, но многое (лат.)].
- Есть, - в глазах у кибернетика мелькнула смешливая искорка. - Ваш экзамен. Когда вы меня провалили.
Он достал катушку с пленкой, вложил в щель Прибора, закованного в белую пластмассовую броню, и нажал кнопку на пульте. Экран осветился изнутри, как подсвеченный утренним солнцем туман, что-то вспенилось в нем и растаяло. Возник длинный экзаменационный стол, какие были в ходу четверть века назад. За столом сидел помолодевший лет на двадцать академик - тогда еще ординарный профессор, с проседью на висках, ныне, увы, совсем золотящихся от пожелтевшей с возрастом седины. Стол, катушки с магнитными лентами, листки белой бумаги - все это было отлично видно. Только костюм на экзаменаторе-как-то странно менял цвет.
- Плохо помню, - признался смущенный кибернетик, - несколько отпечатков памяти наплывают друг на друга, ложатся несинхронно, в разбивку.
Его самого видно не было - перед столом, как в телевизионном кадре, возникали только большие руки, протягивались ниоткуда и пропадали за невидимой рамкой, жестикулирующие, навязчивые, хватающие то карандаш, то бумагу. "Это понятно, - думал академик. Воспоминание, записанное или не записанное, воссоздает только то, что видит и фиксирует глаз".
Сначала тихо, потом все громче и громче доносился разговор экзаменатора со студентом. Звук был чистый, без характерных недостатков магнитной записи.
- Можно ли раскрыть механизм, с помощью которого мозг принимает решения, связанные с условной адаптацией к среде?
Для нынешнего академика его вопрос, прозвучавший два десятилетия назад, показался элементарным, чуть ли не детским. Но студент долго молчал. Потом сказал неуверенно:
- Я думаю, профессор...
- Вы думаете или это установила наука?
- Простите, не уверен. Кажется экспериментально установлено, что у некоторых людей в подобной ситуации имеет место некоторое возрастание альфа-частоты.
- А если у человека нет альфа-ритмов?
Молчание. Академику свой голос показался неожиданно и неприятно звонким, а молчание кибернетика-студента свидетельством лености и невежества. Тогда он, вероятно, думал так же и как жестоко ошибся! Теперь он спросил с кресла, а не из-за стола, и не экзаменующегося студента, а сидевшего рядом ученого:
- Сократить можно?
- Конечно, - согласился кибернетик и тронул другую кнопку. Стол исчез в клубах тумана, послышалось жужжание прокручиваемой катушки, потом туман снова растаял и стол с молодым академиком опять возник впереди.
И тут же академик услышал свой вопрос из глубины прошлого.
- А что такое Е-волна?
- Expectancy wave. Волна ожидания.
- В чем же ее физиологическая сущность?
Молчание. Мелькнули руки, на мгновение закрывшие стол. Правая рука подтянула рукав левой.
- Не является ли Е-волна признаком кратковременной памяти?
Молчание.
- Не помните. Плохо. А какую память вы используете, заглядывая а шпаргалку под рукавом?
- Выключайте, - сказал сегодняшний академик.
Ему показалось, что кибернетик спрятал улыбку, выключая экран.
- Радуетесь, видя мою ошибку?
- Почему вашу - мою! - поправил кибернетик.
- Сотни заурядпрофессоров и до и после меня порой не умели разглядеть под маской нерадивого студента будущего ученого.
Академик процедил эту реплику из чувства справедливости и тут же оборвал:
- Ну, в теперь о ваших ошибках, юноша.
- На экзамене?
- Нет, в записи. Вы не только забыли цвет моего костюма, но и мое лицо. Тогда я брил усы, а не подстригал, как сейчас.