Мне даже показалось, что глаза у него сверкают, как у одного из тех фанатиков, которые пытались проникнуть на мой еще не построенный корабль и которым мне приходилось ежедневно отказывать.
- Вы можете отвезти на Венеру десятки сейсмических сенсоров. Да что там - сотни сенсоров! И всего-навсего одного ученого, как приложение к ним, для того чтобы снимать показания. Вам это практически ничего не будет стоит, а нас премногим обяжете. Ну и еще немного другого оборудования. Сущий пустячок, короче говоря.
- Но мой корабль этого не выдержит.- Я постарался на ходу подыскать более-менее доходчивый довод, чтобы до них быстрее дошло.- Объемы не позволяют.
Вот такой довод. Кушайте, господа. Хотя, возможно, я чуть приувеличивал.
- Да-а,- вздохнул Гринбаум.- Молодость, молодость. Хотел бы я скинуть годков тридцать.
- Ничем не могу помочь,- сухо ответил я.
- Пожалуйста, Ван,- упрашивала Микки.- Ну, пожалуйста. Видишь, мы все тебя просим. Это в самом деле очень важно.
Я перевел взгляд с ее умоляющего лица на Гринбаума, Абдулу и обратно.
- Я буду этим единственным ученым членом экипажа,- прибавила Микки.- Я, только я должна отправиться с тобой на Венеру.
Она так упрашивала, как будто от этого зависела ее жизнь. Ну что я мог ей ответить? Вздохнув, я сказал:
- Я поговорю с моими людьми. Может быть, появится возможность…
Микки подпрыгнула, как ребенок, которому только что принесли огромный рождественский подарок. Гринбаум снова насупился, довольно пуская пузыри, как будто эта встреча высосала из него последние силы. Однако улыбка у него была до ушей, словно растянутая домкратом.
И даже Абдула улыбался.
ВЕЛИКИЙ ЛОС-АНДЖЕЛЕС
Томас Родригес был астронавтом. Он «ходил» на Марс четырежды, прежде чем стал консультантом в аэрокосмических компаниях и университетах, занимающихся освоением планет.
И все же его по-прежнему тянуло в космос.
На вид кряжистый крепкий мужчина с оливковой кожей и целой кроной спутанных кудрей, Томас Родригес казался угрюмым, задумчивым, почти что неприступным. Но это была лишь маска. Астронавт легко и охотно улыбался - и улыбка выдавала прячущегося под маской очень и очень приятного, симпатичного человека.
К сожалению, в настоящий момент он не улыбался.
Я вдвоем с Родригесом сидел в небольшом конференц-зале. Между нами плавала голограмма - чертеж космического корабля, который конструировали для моего полета на Венеру. Подвешенный в воздухе над овальным столом конференц-зала, корабль больше всего походил на какой-то допотопный дирижабль, несмотря на то что мы использовали последние технологии и везде, где могли, заменили сталь металлокерамикой.
- Мистер Хамфрис, нам не удастся подвесить еще одну гондолу под газовой оболочкой, не увеличив при этом корпус как минимум в три раза,- нахмурившись, сообщил мне Родригес.- Таковы предварительные вычисления, а цифры- упрямая вещь.
- Но нам понадобится еще одна гондола, чтобы разместить экипаж.
- Ваши друзья, которых вы хотите взять с собой,- это не экипаж, мистер Хамфрис,- возразил Родригес.- Настоящий экипаж можно разместить и в одной-единственной гондоле, согласно нашему первоначальному проекту.
- Они не просто мои друзья,- вспыльчиво оборвал я его.- Один из них специалист-планетолог, другой писатель, который издаст потом книгу об этой экспедиции…- И тут я замолчал, не в силах продолжать. Кроме Микки, остальные в самом деле были друзьями. И летели они на Венеру ради острых ощущений.
Родригес покачал головой.
- Мы не можем этого сделать, мистер Хамфрис. Тем более сейчас, на последней стадии освоения проекта. Иначе нам придется все разбирать и начинать сначала.
Это влетело бы в копеечку, я знал это. И Родригес знал, что я знаю. Мы прекрасно понимали друг друга. Даже несмотря на десятибиллионный приз, банки уже нервничали относительно финансирования постройки корабля.