Она замерла, поджав к груди колени и уставившись стеклянным взглядом в одну точку.
Именно в таком положении ее и обнаружила Анна, пришедшая, чтобы помочь ей приготовиться ко сну. Опустившись на колени рядом с хозяйкой, девушка встревоженно спросила:
– Что с вами, мисс Августа? Вам плохо? Может, позвать врача?
Ее голос вернул Августу в реальность.
– Помоги мне раздеться и подай пеньюар, – попросила она, и горничная поспешила выполнить пожелание, после чего хозяйка отпустила ее. – Можешь идти спать, ты мне больше не понадобишься сегодня.
Анна вышла, пожелав ей спокойной ночи, и Августа осталась в спальне одна. Погасив свет, она легла в постель, надеясь уснуть и забыть обо всех треволнениях прошедшего вечера. Однако это было не просто.
Стоило ей только закрыть глаза, как она видела Джереми так же четко и ясно, как наяву.
Только под утро Августа, утомленная бессонной ночью, впала в состояние легкого забытья. Но внезапный и настойчивый стук в дверь заставил ее подняться с постели, почуяв недоброе.
На пороге непричесанная, в накинутом поверх ночной рубашки халате стояла ее мать. Опухшими от слез глазами она посмотрела на дочь и, с усилием выговаривая слова, сквозь рвущиеся наружу рыдания, сказала:
– Милая, крепись, твой отец... он умер...
Тут силы оставили леди Гленду, и она рухнула бы на пол. если бы Августа вовремя не подхватила ее, одновременно призывая на помощь слуг.
Удостоверившись, что с минуты на минуту прибудет врач, она, с замирающим от страха сердцем, позвонила в Гринбуш-холл.
Действительно, беда никогда не приходит одна. Дворецкий Хэдли, почти всю свою жизнь прослуживший сэру Ричарду верой и правдой, чугь не плача рассказал ей о произошедшей трагедии.
Граф Стоунбери, оставшийся в Гринбуш-холле, в то время как его жена и дочь отправились в Лондон, проснулся ночью от жажды. Гордый, не желающий смиряться с тем, что остаток жизни ему, возможно, придется провести на положении инвалида, он не стал будить прислугу. Самостоятельно перебравшись из кровати в кресло-каталку, сэр Ричард выехал из спальни в коридор по направлению к недавно сооруженному для него лифту, чтобы спуститься в кухню...
Разбуженный внезапным шумом Хэдли обнаружил умирающего хозяина внизу лестницы. Рядом валялось перевернутое кресло.
Все произошедшее было роковой случайностью, в результате которой сэр Ричард испустил дух на руках верного слуги через несколько минут после того, как тот нашел его.
По словам Хэдли, последним словом, сорвавшимся с губ графа, было «Гленда»...
По семейной традиции сэра Ричарда должны были захоронить в усыпальнице на территории поместья.
Из окна своей спальни Августа видела, как с самого утра к дворцу съезжается множество машин. Это прибывали на траурную церемонию родственники, друзья и деловые компаньоны покойного графа.
Закусив губу, с трудом сдерживая слезы, Августа наблюдала за всеми приготовлениями издалека. Она понимала, что должна спуститься, чтобы поддержать убитую горем мать, но не могла сделать этого. Видеть отца, лежащего в гробу, было выше ее сил.
Все происходящее казалось ей нелепым фарсом, который рано или поздно закончится, и отец войдет в комнату живой и здоровый. А до тех пор Августа предпочитала скрываться за плотными шторами в полумраке своей спальни.
Однако в полдень в ее комнату вошел не отец, а Хэдли, посланный за ней графиней.
– Мисс Августа, – дрожащим от переполняющих его горьких чувств голосом произнес старый слуга, – служба начнется с минуты на минуту, и леди Гленда просит вас пройти в часовню.
– Я не могу, Хэдли, – простонала Августа, обращая к нему измученное лицо. – Понимаешь, не могу...
Она упала ему на грудь и разразилась горькими рыданиями.
– Тише, девочка. – Хэдли обнял ее и принялся успокаивающе гладить по голове.