Может, они поступают так в Париже, или Риме, или других невероятно романтических местах на другом конце света. Но мужчины, летающие из города Провиденс в столицу, так не поступают.
— Судьба не знала, где я остановлюсь, — сказала она.
— Самолет, снежная буря, тюльпаны, я и ты, — произнес он нараспев, как стихи, озорно улыбаясь.
— Гм, — пробормотала Мара.
Она выглянула в коридор. Он был совершенно пуст. «Если бы у него были дурные намерения, то он, наверное, уже бы ворвался ко мне в номер…» — подумалось ей. Как будто читая ее мысли, он сделал полшага назад, увеличив расстояние между ними.
— Независимо от того, каким образом нас свела судьба, я знаю одно: эти тюльпаны для вас. И только для вас. — Он опять улыбнулся. — А я отправляюсь в свой номер и буду мечтать о вас.
— Ваш номер? Вы остановились в этом же отеле?
Он кивнул:
— Теперь вы знаете мой секрет. Когда я подъехал к отелю и вошел в холл, то увидел, как вы заходите в лифт.
Я подумал: «Надо же! Нам действительно нужно было ехать в одном такси. Несколько совпадений подряд — один и тот же самолет, одно и то же такси, один и тот же отель. Это уже три!»
— И вы прыгнули в соседний лифт и угадали мой этаж?
— Нет, — в его зеленых глазах играли веселые огоньки, — я подкупил портье. Извините, я понимаю, с моей стороны это слишком бесцеремонно. Я побежал в цветочный магазин, выбрал самые красивые цветы, которые там были, и вернулся как можно быстрее. Честно говоря, я не хотел упускать ни мгновения без вас.
Она фыркнула от смеха. Он действительно был забавным. И очень симпатичным. У него были резкие черты лица, напомнившие ей Кэрри Гранта [1] , блестящие глаза, волевой подбородок и эта обаятельная, веселая улыбка. Лили чувствовала, что непроизвольно улыбается ему в ответ — и это всего через пять минут знакомства. А все считали ее слишком серьезной, и она сама думала так.
— Разрешите пригласить вас на ужин, — произнес он.
— Мы даже незнакомы, — ответила она.
— Я Эдвард Хантер.
— А я Мара Джеймсон.
— Отлично — теперь мы знакомы!
Она рассмеялась. Он отдал ей тюльпаны, она поднесла их к лицу, чтобы почувствовать запах. «Тюльпаны в декабре — как экстравагантно», — подумала она.
— Ну, пожалуйста, Мара, — не унимался он. — Раз я уже здесь, не гоните меня, не позволив пригласить вас на ужин.
— Уже здесь?
Улыбка загорелась в его глазах, и он шагнул ближе. Она чувствовала его теплое дыхание на своем лбу. Мара прилетела в Вашингтон ради работы — она была очень целеустремленной и честолюбивой, пытаясь поднять свой бизнес на новую ступень. Она сомневалась, боясь сказать «да», но он улыбался ей так заманчиво.
— Не разбивайте мое сердце, Мара Джеймсон, — произнес он, коснувшись ладонью ее щеки.
Я недостаточно хорошо вас знаю, чтобы разбить вам сердце, — проговорила она вдруг севшим голосом, загипнотизированная его зелеными с золотистыми искрами глазами.
— Не будьте в этом так уверены, — ответил он. — Я еще никогда в своей жизни ни для кого не покупал красные тюльпаны в снежную ночь.
А потом он ее поцеловал.
Она целовалась с совершенно незнакомым человеком буквально через несколько минут после первой встречи! Она поверила его словам, его улыбке, его теплым глазам, цветам, которые он ей купил. Сколько могли стоить эти тюльпаны? Десять долларов? Пятнадцать? Сейчас, когда она вспоминала тот вечер, ей представилось, что она продала всю свою жизнь за цену этого единственного букета не соответствующих сезону цветов.
На самом деле у него был номер в том отеле или он просто проследил за ней? Она не знала и сомневалась, что когда-нибудь это узнает. Но она хорошо помнила, что в тот вечер на ней было элегантное черное кашемировое пальто, на шее толстая золотая цепочка от часов ее дедушки, в ушах — изумрудные серьги.