– О, Кейра, – вздохнула она. – Помоги мне, сестренка, поскорее выздоравливай, и тогда я улечу отсюда в Лондон на первом же самолете.
А вот у Анджело уже нет шанса выздороветь…
Это нечестно. Он нравился Шеннон. Впрочем, Анджело нравился всем. Но никто не любил его больше, чем Лука… Сердце Шеннон сжалось от боли: она вдруг поняла, почему его поведение сегодня было таким странным.
Раскаяние захлестнуло ее. Ну почему она не подумала об этом раньше?
Шеннон ощутила болезненный порыв пойти и утешить его. Но… Она устало вздохнула, зная, что сочувствие – самая последняя вещь, которой ждет от нее Лука.
Секс – другое дело. Лука никогда не скрывал, что воспринимает секс как панацею от всех бед и неприятностей.
Шеннон положила пижаму на кровать, сняла одежду и пошла в ванную, чтобы принять душ.
Первое, что она услышала, был звук льющейся воды в соседней ванной комнате. И сразу в мозгу возник образ обнаженного мужчины с широкими, загорелыми плечами, золотистым от загара торсом и стройными мускулистыми ногами.
Включив душ, она усилием воли заставила себя не думать о том, что происходит за стеной.
Какое счастье лечь на прохладные простыни, натянуть одеяло на голову и отгородиться от всего мира! Завтра я уеду и сниму номер в гостинице, решила Шеннон и провалилась в сон.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Среди ночи Шеннон проснулась и вскрикнула от боли. Она скорчилась на кровати, отпихнула одеяло и потянулась к икре. Застонав, начала тереть рукой сведенный судорогой мускул.
Ее глаза мучительно всматривались в темноту спальни в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь.
Икру скрутило еще сильней. Шеннон соскочила с кровати и упала на полированный пол, извиваясь, как раненое животное.
Никогда раньше у нее не было судорог, поэтому она не имела ни малейшего понятия, как облегчить боль. Она попыталась встряхнуть больной ногой, затем снова потереть ее, но встряхивание только вынудило ее заскрежетать зубами. В полном отчаянии она поднялась, чтобы добраться до ванной. Но как только перенесла вес на больную ногу, спазм стал настолько невыносимым, что она опять упала на пол с пронзительным воплем.
Неожиданно дверь в спальню распахнулась, и свет из коридора проник в комнату.
– Какого черта? – раздался резкий, требовательный голос.
– Судорога, – застонала она.
Луке не надо было повторять дважды. В два шага он преодолел расстояние от двери до распростертой на полу Шеннон, опустился на колени, схватил больную ногу своими жесткими пальцами и начал разминать сведенную судорогой мышцу с такой силой, что Шеннон задрожала от боли.
– Я ждал чего-нибудь подобного, – произнес он, не обращая внимания на ее крики протеста. Когда в последний раз ты что-нибудь пила? Ты, должно быть, обезвожена. Вот бестолковая!
Бестолковая или нет, у нее посыпались искры из глаз и хлынули слезы.
– Больно! – кричала она снова и снова, стуча по полу кулаком.
Тем не менее эта пытка чудесным образом начала облегчать боль. На лбу у Шеннон выступил холодный пот.
– А-а-а! – вырвалось у нее. – Это ужасно!
Но Лука не слушал. Его лицо было напряжено от гнева. Он снял с кровати легкое стеганое одеяло и завернул в него дрожащее тело Шеннон. Потом поднял ее на руки и прошел через холл на кухню, где посадил девушку на стул.
Шеннон сидела, кутаясь в одеяло, и наблюдала, как Лука открывает дверцу холодильника. Секундой позже он поставил на стол чистый стакан и бутылку минеральной воды.
– Пей, – скомандовал он.
Шеннон открыла бутылку и, не обращая внимания на стакан, начала пить прямо из горлышка.
Ледяная вода была как нектар для ее пересохшего рта и горящего горла. Выпив полбутылки, она откинулась на спинку стула и закрыла глаза, пытаясь осознать, что же произошло.