Площадка перед башней приближалась с невероятной скоростью, как и разинутые в вопле рты слуг.
Возле самой земли слуха достиг свист рассекаемого воздуха, и лодыжку обхватило что-то тугое и обжигающе горячее. Я зажмурилась, травины щекотнули нос, и меня поволокло обратно наверх за ногу. В последний момент я автоматически сгребла ставшую бесполезной тряпку.
Лететь наверх немногим приятнее, чем вниз. Во втором случае хотя бы знаешь, что тебя ждет.
Кроверус стоял на подоконнике, наполовину свесившись наружу. Когтями одной руки крепко вцепился в выступ стены, а во второй сжимал плеть, на другом конце которой вверх тормашками болталась я.
Наверное, в такие минуты полагается испытывать радостный шок и благодарить судьбу за счастливое избавление. Я же сгорала от стыда, что дракон видел мои панталоны.
Когда я пролетала мимо окна, он схватил меня за талию, чуть не сорвавшись сам, и мы вместе упали в комнату. Кроверус повалился на пол, я — на него. Какое-то время приходили в себя: я хватала ртом воздух, беспрестанно ощупывая бока и голову, дракон дышал сквозь стиснутые зубы. Маска свалилась, открыв усеянное серебристой сыпью лицо. Над нами квохтал и суетился Хоррибл.
Немного оправившись, я уперлась Кроверусу в грудь, приподнялась и неверяще прошептала:
— Вы… спасли меня…
— Цела?
— Кажется, да…
Дракон поморщился:
— Хоррибл, сними принцессу, пока я ее не прикончил.
Слуга тут же подхватил меня, поставил на пол и на всякий случай задвинул за спину. Кроверус, шатаясь, поднялся, снова надел маску, отряхнул костюм и оглядел себя, оценивая ущерб. Рукав и воротничок держались на одном честном слове и паре ниток, тут и там остались потеки зелья. Правда, по сравнению с моим, его наряд был в идеальном порядке. Я не узнала ту, что отразилась в зеркале: бледная до синевы, всклокоченная, ссадина во всю щеку и эполеты из разноцветной слизи, про платье вообще молчу.
Кроверус шевельнулся, издал тихое рычание и медленно поднял голову. Из-под маски повалил дым, с когтей сорвались искры. Я невольно попятилась. Похоже, дракон сдерживался из последних сил, чтобы не выкинуть меня обратно в окно вместе с панно. Хоррибл трясся и переводил обеспокоенный взгляд с хозяина на меня и обратно. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не вмешался мой ангел-хранитель, но он вмешался.
За полуоткрытой дверью раздалось покашливание, и кто-то из слуг робко поинтересовался:
— Господин Кроверус, господин Хоррибл, вы там? Гости уже заждались..
Хозяин замка вздрогнул, сжал и разжал кулаки, гася когти, и повернулся к слуге:
— Через пять минут принцесса должна быть внизу. А не то…
И поспешно вышел, видимо, чтобы избежать соблазна немедленно реализовать вторую часть.
— Что же теперь будет, господин Хоррибл? — пролепетала я и плюхнулась на кровать, невидяще уставившись в стену. Я бы расплакалась, но все слезы, кажется, высушил ветер во время полета.
— Ну-ну, принцесса, поздно для сожалений. Не плачьте сейчас, а то глаза покраснеют, сделаете только хуже.
— Что может быть хуже этого? — я ткнула в отражение.
Пока я предавалась горю, слуга времени не терял: вытащил из нагрудного кармашка платок, вытер грязь с моего лица, обработал царапину, пригладил щеткой волосы и сбрызнул их цветочной водой.
— Где платье?
— Платье? — мысли ворочались вяло.
— Рэймус должен был сегодня передать, от хозяина.
— Ах, оно… — я махнула рукой. — Под кроватью.
Слуга опустился на колени, пошарил и вытащил коробку.
— Сейчас мы вас переоденем, мы все успеем, все сделаем правильно, — бормотал он, доставая наряд и успокаивая скорее себя, чем меня. — Ведь у нас впереди еще целых, — щелкнул крышкой своего диковинного хронометра, — полторы минуты. Вот, переоденьтесь.
Я очнулась и оттолкнула платье.
— Нет, уберите. Я не надену.
Лицо слуги исказилось от отчаяния.
— Прошу вас, принцесса. Это ради блага…
— Вашего? Или господина Кроверуса?! — не выдержала я. — Уж извините, что огорчу, но я не полезу в суп в венке из лаврового листа и петрушки ни ради вас, ни ради кого бы то ни было. Пусть ваш хозяин возвращается и волочет меня силой. Спускаться вниз и облегчать ему задачу я не собираюсь.
— О чем вы?
— Не нужно притворяться, я видела котел!
— Вы не поняли, он совсем для другого.
— Неужели? Может, варить гостям какао? А я уж подумала, он имеет какое-то отношение ко мне и предстоящему ритуалу!
— Имеет, самое непосредственное, но не то, о котором вы подумали. Это Решальный Горшок. Его испокон веков используют во время церемонии принятия новых членов в Драконий клуб.
— Драконий… клуб?
— Это официальное название драконьего сообщества. Вот почему для моего хозяина это так важно. Дракон может считаться его полноценным членом лишь после обряда инициации: когда представит свою принцессу самым видным его представителям — ковену и получит указания Решального Горшка, что с ней делать. — Слуга молитвенно сложил руки. — Пожалуйста, вам всего лишь нужно спуститься вниз и продемонстрировать покорность. Показать, что вы во всем готовы слушаться хозяина.
— А что потом?
— Потом господина Кроверуса официально посветят в…
— Я не об этом! Что будет со мной?
— На этот вопрос, как я уже говорил, ответа не знает никто. Все зависит от Решального Горшка. Как он скажет, так и будет.
— Что это значит?
— У него имеется некий набор вариантов, который постепенно пополняется, и… — Хоррибл многозначительно вскинул палец, — среди прочих есть «освободить принцессу».
— Вы ведь не лжете? Если так, то это жестоко!
Хоррибл прижал руку к сердцу.
— Клянусь, принцесса.
— А сколько всего пунктов в том списке? Сколько вариантов?
Слуга помялся.
— По слухам, около двух…
— То есть пятьдесят на пятьдесят?! — не поверила ушам я.
— …Сотен тысяч.
Я попыталась осознать услышанное: один шанс на двести тысяч, что я получу свободу. Немного помолчав, поинтересовалась:
— А… договориться с Горшком никак нельзя?
Слуга покачал головой:
— Это неподкупный судия, именно поэтому его и используют в ритуале. Однако, — в уголках глаз собрались хитрые морщинки, — говорят, что превыше всего Горшок ценит покорность и, если в ком-то ее видит, принимает более благосклонное решение.
— Хотите сказать, выказывая покорность, я получаю больше шансов обрести свободу?
— А также располагаете к себе ковен и… смягчаете последствия в случае не самого благоприятного исхода.
Я поняла, что он имеет в виду реакцию Кроверуса, если ковен вынесет решение не в его пользу. А еще мне пришло в голову, что, настаивая на покорности, дракон хотел приблизить нас обоих к наилучшему раскладу: меня — к свободе, а себя — к избавлению от меня. Хотя это лишь предположение.
— А как насчет других вариантов? Что в них?
Тут внизу ударили в гонг, и Хоррибл засуетился.
— Пожалуйста, принцесса! Нет времени!
Я вздохнула и решилась.
— Хорошо, — сказала я, поднимаясь с кровати, — подождите, пожалуйста, снаружи.
— Только…
— Знаю: я быстро. Не могу же я переодеваться при вас.
Считаные мгновения спустя мы уже спускались с башни.
— Кстати, господин Хоррибл, за последние пять минут вы рассказали об этом вечере больше, чем за последние четыре дня. А как же запрет хозяина?
— Он распространялся лишь до сегодняшнего вечера. А сегодняшний вечер наступил.
— Почему господин Кроверус сразу не рассказал мне про Решальный Горшок и прочее?
— Принцессам не положено заранее знать о ритуале, — назидательно ответил слуга. — К тому же хозяин вам… — он осекся и сделал вид, что закашлялся, но я и так поняла: дракон мне не доверял. Вообще-то правильно делал. Знай я заранее про церемонию, все равно попыталась бы сбежать, а то и придумала, как использовать имеющуюся информацию с максимальной выгодой. Но сейчас поздно думать об упущенных возможностях.
На подходе к обеденной зале нас встретили чарующие звуки квиддер и мандолин. А драконы знают толк в вечеринках, даже музыкантов позвали! Я резко остановилась и схватила Хоррибла за рукав камзола: по такому случаю слуга облачился в черный бархат с квадратными серебряными пуговицами — видимо, в знак солидарности с мастью своего хозяина — и красный воротник-жабо.
— Стойте!
— Что такое, принцесса? — забеспокоился он. — Вы же не передумали?
— Нет, — выпалила я и затащила его за каменный вазон, в котором росло подобие миниатюрного бобового стебля с шерстистыми желтыми листочками на конце. — Вот, просто часть плана по очаровыванию гостей и Горшка. — Я вытащила из декольте и расправила свое многострадальное панно.
Слуга вскрикнул и заозирался.