В данном случае Конев не погрешил против истины. В должности командира полка он проявил недюжинные способности организатора боевой подготовки. В его первой командирской аттестации отмечалось: «Инициативен, энергичен, решительный командир. Требователен. Целеустремлен. Пользуется деловым авторитетом»{9}.
В книге Б.Н. Полевого «Полководец» приводятся выдержки из писем бывших сослуживцев И.С. Конева, в которых они оценивают его деятельность на посту командира полка{10}. Например, полковник в отставке В. Киселев отмечал: дни, когда Иван Степанович Конев командовал нашим полком, я был красноармейцем, по-теперешнему говоря, солдатом. Хочу вам сообщить — это был замечательный командир, строгий и справедливый. Его все боялись и любили. И порядок у нас в ротах был образцовый. И питание хорошее, а обучении и говорить нечего: наш полк всегда первое место в дивизии держал. К бойцам товарищ Конев был исключительно внимателен. И нам все казалось, будто каждого из нас он знает в лицо. Хотя, конечно, это невозможно. В войну я сам полком командовал в звании гвардии подполковника. Так вот, встретится у меня какая трудность, думаю, а что бы Конев сделал, и принимаю решение. Так я “по Коневу и командовал”».
Не все шло, конечно, гладко у Конева. У него были и просчеты в деятельности командира полка, особенно в вопросах устройства быта подчиненных, укрепления воинской дисциплины, обучения командного состава. В этом отношении Конев не был исключением, ибо управлять таким сложным организмом, как полк, было не просто.
И.С. Конев, командуя полком, несколько раз отдыхал вместе с семьей в Гурзуфе. Здесь в санатории он познакомился с будущим Маршалом Советского Союза И.Х. Баграмяном. Оба командира полка быстро нашли общий язык. «Мой новый товарищ отличался прямолинейным характером и остроумием, — вспоминал Баграмян. — Он много читал, уделяя этому каждую свободную минуту. Много говорили мы с ним о волновавших нас проблемах армейской жизни. В результате этих бесед у меня создалось об Иване Степановиче мнение как об оригинально и творчески мыслящем командире, который был не только большим знатоком тактики, но и хорошим методистом боевой подготовки войск. Я подметил у Конева какое-то особое умение различать в развитии военного дела ростки нового, прогрессивного. Все шаблонное вызывало в нем крайнее раздражение, и тут уж даже дружеское расположение не спасало отрезкой критики»{11}.
В 1932 г. И.С. Конев получил возможность снова повысить свою теоретическую подготовку, теперь уже на полноценном курсе Военной академии им. М.В. Фрунзе. В это время в Красной Армии ускоренными темпами осуществлялась техническая реконструкция, которая опиралась на форсированную индустриализацию государства, милитаризацию его экономики, подчинение целям обороны всех социальных программ. В войсках начался переход от смешанной (территориально-кадровой) к кадровой системе комплектования. Соединения и части оснащались новыми системами оружия и военной техники, в том числе 45-мм противотанковой и 76-мм зенитной пушками, дальнобойными и скорострельными 122-мм и 152-мм орудиями, легкими танками Т-18, Т-26, БТ-2 и БТ-5, средними и тяжелыми танками Т-28 и Т-35, танкетками Т-27, плавающими танками Т-37 и Т-38. Авиация получила более совершенные истребители И-5, тяжелые бомбардировщики ТБ-2, легкие бомбардировщики Р-5 (они же самолеты-разведчики), штурмовики ТШ-2.
Одновременно совершенствуется организационная структура войск. В состав стрелковой дивизии впервые включается танковый батальон. Она стала иметь в 2 раза больше пулеметов и в 2,7 раза — орудий и минометов. Стрелковый корпус вместо двух корпусных артиллерийских дивизионов получил два артиллерийских полка, а также отдельный зенитно-артиллерийский дивизион и саперный батальон. В штате кавалерийской дивизии появился танковый полк. Организационное развитие артиллерии осуществлялось в направлении укрупнения ее частей и соединений. В 1930 г. формируется первая механизированная бригада, которая в 1932 г. развертывается в механизированный корпус. Одновременно создается новый род войск — воздушно-десантные войска. В 1933 г. была сформирована авиационно-десантная бригада особого назначения, а в 1936 г. — еще две такие же бригады и три авиадесантных полка особого назначения. В составе Военно-воздушных сил с 1933 г. создаются авиационные корпуса, а в конце 1936 г. — авиационные армии особого назначения (АОН), предназначенные для решения самостоятельных оперативно-стратегических задач. Для прикрытия Москвы, Ленинграда и Баку в 1932 г. были сформированы зенитно-артиллерийские дивизии ПВО, а других крупных городов — бригады и полки ПВО. В 1937 г. эти соединения и части преобразуются соответственно в корпуса и бригады ПВО.
В первой половине 30-х годов на подъеме находилась отечественная военно-теоретическая мысль. Большинство военных исследователей, в том числе И.И. Вацетис (Вациетис), А.М. Вольпе, А.М. Зайончковский, А.И. Корк, А.Н. Лапчинский и Б.М. Шапошников, считали, что будущая война станет мировой, приобретет огромный размах и ряд новых черт как по количеству участвующих в ней людских масс, пространству и продолжительности, так и по экономическим средствам, питающим войну. Они были убеждены, что воевать будут многомиллионные армии, оснащенные самым современным оружием и военной техникой. Военными действиями будут охвачены огромные территории на суше, на море и в воздухе. В войне примет участие весь народ, вся страна, а потому к ней необходимо заблаговременно готовиться в экономическом, военном и моральном отношениях.
В военной теории особое внимание уделялось исследованию проблем, связанных с начальным периодом будущей войны, стратегическим развертыванием, прорывом стратегического фронта обороны и др. Одним из достижений того времени явилась разработка теории глубокого боя и операции, основа которой была заложена в трудах К.Б. Калиновского, В.К. Триандафиллова, М.Н. Тухачевского. Ее сущность заключалась в одновременном подавлении обороны противника совместными ударами артиллерии и авиации на всю глубину, в прорыве ее тактической зоны на избранном направлении с последующим стремительным развитием тактического успеха в оперативный путем ввода в бой (сражение) эшелона развития успеха (танков, мотопехоты, конницы) и высадки воздушных десантов.
Если наступлению отводилось ведущее место в исследования, то обороне, особенно стратегической, внимание уделялось меньше. И это не было случайным, так как подготовка и воспитание армии велось в духе решительных и бескомпромиссных действий, безусловной победы в будущей войне. Во Временном полевом уставе РККА (1936), действовавшем до принятия в 1943 г. нового Полевого устава, отмечалось: «Всякое нападение на социалистическое государство рабочих и крестьян будет отбито всей мощью вооруженных сил Советского Союза, с перенесением военных действий на территорию врага. Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение. Достижение решительной победы и полное сокрушение врага являются основной целью в навязанной Советскому Союзу войне»{12}.
Столь широкий спектр проблем волновал не только теоретиков, но и практиков, среди которых был и наш герой. «Хочу подчеркнуть — жажда глубоких знаний была характерна для военной академии того времени, — вспоминал Конев. — Это чувствовалось в аудиториях. Спокойно и выдержанно звучали на занятиях оценки обстановки, разного рода суждения, готовились приказы, но как шумно все это обсуждалось в перерывах, в коридорах, где всегда шли яростные споры о том, как лучше обороняться, как нанести удар, как лучше наступать. Думаю, что слушатели многих поколений, читая это сейчас, тепло улыбнутся, вспомнив, как на теоретических занятиях, в групповых упражнениях и военных играх мы обсуждали вечный вопрос, каким флангом обороняться, каким флангом наносить удар!»{13}
Мы уже отмечали, что И.С. Коневу везло на начальников. Так произошло и на сей раз. Начальником академии был будущий Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, обладавший значительными боевым опытом и навыками штабной службы. Он, считая военные академии не только высшей школой военных кадров, но и основными центрами развития военного искусства, большое внимание уделял развертыванию военно-научной работы среди профессорско-преподавательского состава и слушателей. В 1932 г. в программу академии вместо стратегии впервые был введен 64-часовой курс оперативного искусства{14}. Шапошников, мастерски владея методикой организации военных игр на картах, проводил их весьма поучительно и с творческим вдохновением.
Надо отдать должное И.С. Коневу: к учебе он относился серьезно, заслужив высокую оценку выпускной комиссии академии: «Я.С. Конев академический курс усвоил отлично. Он достоин выдвижения на должность командира и комиссара стрелкового соединения»{15}.