– Только соберу свое снаряжение и в путь!
– Какая жалость, что я не в брюках, – пробормотала Санча с огорчением, оглядывая свою короткую плиссированную юбку.
– Совсем наоборот, – заметил Тони, и Санча рассмеялась. Как чудесно хотя бы на один день вырваться из стен редакции, и она еще раз с благодарностью подумала о дяде, который заботился о ней.
На речном трамвайчике они добрались до гигантского гаража, где стоял спортивный автомобиль Тони, и оттуда направились в Перукку, следуя на юг по берегу Адриатического моря, спокойная поверхность которого сияла в лучах яркого солнца. Дорога была довольно оживленной, встречалось множество крестьянских повозок и медленно двигающихся грузовых автомашин, и поэтому на базарную площадь Перукки Санча и Тони въехали лишь около полудня.
Повсюду стояли машины, которые резко выделялись на фоне многочисленных признаков бедности. Вывешенное для просушки белье терлось о запыленные крыши автомобилей, бесцеремонно занявших некоторые дворы вокруг деревенских хижин. В придорожных канавах играли местные дети, швыряя камни в наиболее роскошные автомашины. Скроив гримасу, Тони втиснул свой автомобиль между стареньким потрепанным «седаном» и грузовиком, от которого сильно несло навозом.
Когда Тони и Санча выходили из машины, за ними внимательно наблюдали местные ребятишки, и Тони бросил им несколько мелких монет на мороженое.
– Быть может, это побудит их пощадить мою машину, – вполголоса сказал он Санче, и она молча кивнула, удивленная совершенно безучастным отношением местных жителей к выходкам своих отпрысков.
Вместе с другими зрителями, которые непрерывно подъезжали и беспечно оставляли свои автомобили, где попало, Тони и Санча по узким улочкам прошли на пристань. В гавани, обычно заполненной рыболовецкими судами, сейчас находились только гоночные лодки; оглушительный рев мощных моторов разносился далеко по воде. Стартовая и финишная линии располагались между двумя молами порта, и именно в этих пунктах скопилось больше всего народу. Набережная была украшена флагами, цветами, разноцветными лампочками и представляла такой резкий контраст с внешним видом деревни, что Санча, не удержавшись, ахнула от изумления.
Криво усмехнувшись, Тони посмотрел на Санчу.
– Хотелось бы знать, – заметил он, – кто извлекает наибольшую выгоду из всей этой шумихи. Что-то не видно, чтобы она как-то влияла на жизнь самой деревни.
– Но зрелище великолепное, разве не так? Никак не ожидала увидеть что-либо подобное!
Пожав плечами, Тони начал готовить фотоаппаратуру.
– А теперь за работу. Отсюда я сделаю несколько снимков, а затем мы перейдем вон туда. – Тони указал на каменную дамбу, выступавшую в море на несколько сот футов. – С того места лучше видно. А после обеда я постараюсь отыскать двух-трех парней, участвовавших в гонках, у которых ты сможешь взять интервью.
– А где мы будем обедать? – спросила Санча, сдвинув брови.
– Предоставь это мне, дорогая, – ответил Тони, многозначительно похлопывая по висящей через плечо сумке.
– Я обо всем уже позаботился.
– Пикник! Как чудесно! – воскликнула Санча весело.
– Обожаю пикники, а ты?
– Конечно, но он будет несколько иного качества, чем обед в ресторане «Скарлатти» в обществе графа Малатесты.
Щеки Санчи мгновенно стали пунцовыми.
– Откуда тебе известно, где мы обедали?
Тони взглянул на небо, потом, пробуя, поднес к глазам фотоаппарат и взглянул сквозь объектив на окружающий ландшафт.
– Ты, вероятно, шутишь, – ответил он наконец. – Неужели ты всерьез думаешь, что можешь пообедать у Скарлатти и остаться незамеченной! Кроме того, наш брат журналист редко посещает подобные заведения!
– Понимаю, – пробормотала Санча, отворачиваясь.