– Если легкие Мэгги откажут, мы потеряем ее, – прошептал Майкл, в голосе звенело отчаяние. – Паркинсон осложняет ее состояние, и сейчас эта болезнь наш наихудший враг. Нам надо подождать и понаблюдать, как она будет себя чувствовать завтра или в ближайшие два дня.
– Ты позвонил Биллу? – спросил Питер, и Майкл покачал головой.
– Я хотел посмотреть, как у нее пройдет сегодняшний день. Не хочу, чтобы он примчался домой из-за ложной тревоги.
Питер кивнул.
– Хочешь, я пока подежурю рядом с ней? Ты можешь пойти домой и немного поспать, – Майкл успел сказать ему, что Лиза не сможет приходить в больницу – она простыла, и они не могут рисковать.
– Я не хочу оставлять ее, – сказал Майкл. – В крайнем случае они смогут поставить в палате небольшую кроватку. Хочу, чтобы она была под моим неусыпным присмотром.
Питер понимал его. Вдруг он вспомнил свой разговор в Лондоне с Биллом. Только безумный мог подумать, что этот человек может убить свою жену. Он видел, как Майкл готов отдать свое сердце и легкие, лишь бы спасти ей жизнь. Он бы отдал, если бы мог. Сейчас Питер это прекрасно видел.
Перекусив, они вернулись в больницу. Ви дала им с собой пакет с закусками и термос с кофе. Питер оставил Майкла около одиннадцати вечера, настоятельно попросив его звонить, если что-то случится. Майкл пообещал, что так и сделает. И тогда Питер уехал к себе на озеро. Это было бесконечно длинный день для всех. По крайней мере, Питер спал накануне ночью, а Майклу не пришлось, что было видно по его лицу.
Питер вернулся в свой дом на озере в одиннадцать тридцать и включил комп, чтобы проверить почту. Было только одно письмо – от Билла из Лондона. Он сел, чтобы прочитать его. После того дня, который они только что пережили, он чуть не расплакался, когда прочитал его письмо. Его племянник был сумасшедшим. Он прислал ему статью об одном гербициде – средстве по борьбе с сорняками, под названием паракват, который при попадании в организм человека в ничтожно малых количествах в жидкой форме имитировал симптомы болезни Паркинсона, и все другие симптомы, которые были у Мэгги. Его использовали в слаборазвитых странах для самоубийств. Было несколько сообщений об отравлениях, большинство из них со смертельным исходом. В Штатах его продавали в жидком виде с добавлением красителя и резким запахом. В качестве гарантии от отравлений в этот гербицид добавляют рвотное средство, но в Канаде и Европе он продается без добавок, в чистом виде, без цвета, вкуса или запаха. Даже в малых дозах он приводил к летальному исходу, а если применять его в микродозах, то можно медленно убивать человека на протяжении долгого времени. Комментируя статью, Билл спрашивал мнения Питера, не применял ли его отец именно это вещество к его матери. Питер не знал, смеяться ему или плакать. Письмо Билла было самым нелепым из тех, которые он когда-либо получал, и от него за версту несло паранойей.
Он спал, когда Билл позвонил ему утром следующего дня и разбудил его.
– Вы получили мое электронное письмо? – первое, что он спросил, и Питер застонал. Он все еще был в полусне. Майкл не звонил ему ночью с плохими новостями, а это уже был хороший знак.
– Да, я читал его, – медленно сказал Питер. – Билл, ты должен прекратить самостийное расследование! Это безумие какое-то! Твой отец не использует средство от сорняков для того, чтобы убить мать. Он врач, черт побери! Если бы он хотел убить ее, он выбрал бы более простой способ, чем пересекать канадскую границу и покупать там гербициды. Парень, ты перебрал с детективами – выбрось эту гадость в топку и перестань копать яму под родного отца! – накануне Питер был свидетелем того, с каким отчаянием Майкл боролся за жизнь Мэгги, и по этой причине сейчас подозрения Билла казались даже безумнее, чем раньше. Питер сел в кровати и посмотрел на часы. Было семь утра, в Лондоне – полдень. Билл сказал, что он днями собирал материалы, он абсолютно уверен, что тот гербицид, который он нашел, – именно тот яд, который применяет отец. Все описываемые симптомы совпадали с симптомами матери.
– Вы вообще слышите, что я вам говорю? – в сердцах закричал на него Билл. Но потом взял себя в руки и снова заговорил спокойно.
– Кстати, твоя мама в критическом состоянии. Она сейчас в больнице, – перебил его Питер. Ему было неприятно, что Билл узнает эту новость от него, но посчитал, что ему тоже надо знать об этом. Питер совсем потерял терпение и не собирался возиться ни с ним, ни с его болезненными иллюзиями в отношении своего отца.
– Как? Что с ней? Что же вы молчали? – запаниковал Билл.
– У нее осложнение на лекарство, которое она принимала от болезни Паркинсона. Оно повлияло на ее легкие. Твой отец боится, что у нее начинается пневмония, но она пока держится. Я вчера провел с ними весь день до позднего вечера, поверь мне, он был безутешен. Отец не убивает маму. Он делает все, что возможно, чтобы спасти ее. Никто бы не сделал для нее больше, чем он.
– Если он все это время давал ей яд, то теперь ему остается только сидеть, плакать и ждать, когда наступит конец. Лучшего алиби не придумаешь.
– Тебе надо лечиться, сынок, – серьезно сказал Питер, – или принимать таблетки. У тебя навязчивые идеи.
– Я знаю, что развязка близка. Долгие поиски дают свои плоды: я знаю про отравляющие вещества все, что только можно нарыть в Интернете. Знаете, сколько я занимался сбором информации? Несколько месяцев. Он дает ей яд, Питер, и я докажу это. Этим веществом и раньше пользовались.
– Но не врачи и не в отношении своих жен, – сказал Питер, чувствуя себя доведенным до отчаяния. Он не мог успокоить Билла. – Твоя мама болеет с двадцати лет. Ты должен смириться с этим, независимо от того, насколько это тяжело. Она может умереть. Но даже если она выживет, то в будущем такие ситуации будут периодически повторяться. Билл, тебе надо повзрослеть.
– А вам надо выслушать меня! – в ответ закричал ему племянник. – Поверьте, я знаю моего отца: он – социопат, сумасшедший, маньяк без совести и моральных принципов!
– И это ты говоришь мне? Человеку, выросшему рядом с ним? Если кто и знает этого человека, то это я. Он не настолько сумасшедший, как ты думаешь, – сказал Питер, с трудом заставляя себя говорить спокойно. – Да, он может быть сволочью. Я ненавидел его, так же как ты сейчас. Но, клянусь, он любит твою маму. Сейчас он отдал бы за нее свою жизнь.
– Моему отцу по фигу на всех. Насколько вам известно, он убил ваших родителей из-за денег.
– Несколько тысяч долларов недостаточно, чтобы совершить такое, – тихо возразил Питер.
– Мой дед завещал матери десять миллионов долларов! А это как? Поверьте мне, из-за таких денег он пойдет до конца. Если она оставит ему половину, то этого будет достаточно. Клянусь, он женился на ней, зная, что ей останется солидная сумма в наследство. Она находилась тогда в таком состоянии, что никто бы не женился на ней. Для него она значила не больше, чем ежегодный доход.
– Жестоко так говорить о своей матери.
– Хорошо, пусть так. Я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня, – в голосе Билла звучало отчаяние, и Питер пожалел, что встретился с ним. Меньше всего он хотел сейчас иметь дело с невменяемым человеком. Теперь он понял, почему Мэгги сказала, что лучшим выходом для него было уехать в Лондон и жить там. Он сумасшедший, и Мэгги знает об этом. – В Интернете я нашел страничку токсикологической лаборатории в Бостоне. Они проводят анализы на наличие у человека редких отравляющих веществ. Вчера я им звонил. Они подтвердили, что если мы привезем к ним несколько волосков с ее головы, то они смогут сказать нам, присутствует ли в ее организме определенное отравляющее вещество. Доставьте им материал. Потом я оставлю вас в покое, клянусь.
Питер закрыл глаза, и его передернуло от слов племянника. Как ему теперь отвязаться от Билла? И Питер понял, слушая его, что Билл окончательно потеряет рассудок, если его мать умрет. Не исключено, что он даже попытается убить своего отца за то преступление, которое тот никогда не совершал, но которое Билл только себе придумал.
– Послушай, я не собираюсь этим заниматься на глазах у твоего отца, который выглядит сейчас даже хуже, чем твоя мать. Выдергивать пучок волос из ее головы и везти его в Бостон к какому-то шарлатану, которого ты нашел в Интернете, чтобы он смог выяснить, добавляет ли твой отец отраву для сорняков в ее суп. Билл, приди в себя.
– Умоляю вас, – сказал Билл, и Питер понял по его голосу, что он плачет. Он тоже был готов расплакаться из-за чувства полного тупика, загнанности и тоски. Почему все сразу опять навалилось? Мэгги могла даже не прожить так долго, успеет ли он сделать то, о чем его просит Билл?
– Обещаю, я никогда не позвоню вам больше. Просто сделайте это ради ее детей. Ради моей матери, если она вас вообще волнует.
– Я люблю ее. И своего брата, – он понял, что сказал сейчас правду. У него сложились такие тесные отношения со своим близнецом, которых у него никогда с ним раньше не было, и это было важно для него. – И я переживаю за тебя. Но я не хочу заниматься охотой за призраками.