Доктор не дал договорить патеру, оборвав поток его слов энергичным жестом.
— То, зачем вы оказались здесь, мы сейчас выясним — но за дверью палаты, в присутствии полиции А теперь выйдите из комнаты. Пациенту требуется абсолютный покой. То, что вы здесь устроили, является не только незаконным вторжением на территорию больницы, но и просто безответственностью.
— Прошу вас… — начал было опять Йоханнес, но врач не дал ему больше вымолвить ни слова.
— Нет, это я прошу вас! Я в последний раз прошу вас покинуть эту палату. Если вы немедленно не уйдете отсюда, я вызову полицию!
Бреннер сначала молча, с растущим беспокойством слушал эту перепалку, а затем выпрямился, сидя на постели, и обратился к врачу:
— Что случилось? Я, конечно, не просил прислать ко мне священника, но все же, думаю, нет никаких причин…
— Священника? — врач невесело рассмеялся. — Так он представился вам священнослужителем?
— А этот человек — разве не патер? — растерянно спросил Бреннер и взглянул направо, однако на этот раз он не увидел там очертания фигуры Йоханнеса. Видимый Бреннером мир был очень ограничен. Стоило человеку, находящемуся в поле его зрения, отойти на шаг в сторону, и из призрака он превращался для больного в бесплотный голос. — Я думал, что он — священник больницы.
— Во всяком случае, не нашей, — сказал врач. И Бреннер услышал, как он снова повернулся к Йоханнесу. — Вы все еще здесь?
— Прошу вас, господин доктор! — заговорил тот. — Я понимаю вашу озабоченность, но я непременно должен…
— Сестра Аннегрет, вызовите полицию, — холодно сказал врач.
Йоханнес шумно вздохнул.
— В этом вовсе нет никакой необходимости, — тоном смирения сказал он. — Я ухожу. Прошу простить меня за бесцеремонное вторжение. И… господин Бреннер, попытайтесь, пожалуйста, вспомнить эту девушку. Это очень важно.
Бреннер услышал торопливые шаги Йоханнеса, который обогнул кровать и вышел из палаты. Женский голос, который он слышал впервые, спросил:
— Может быть, все же следует вызвать полицию, господин профессор?
— Нет, — ответил доктор после короткого размышления. Бреннер вспомнил наконец, как его звали: Шнайдер. Профессор Шнайдер. — Этот тип больше не явится сюда. Поэтому не будем делать из мухи слона.
Он повернулся к Бреннеру и подошел к его койке, вновь превратившись из бесплотного голоса в белеющий в сумраке расплывчатый призрак, лица которого не удается разглядеть. Когда врач заговорил, то Бреннеру сначала показалось, что тот обращается непосредственно к нему, но затем он увидел, как белые отростки призрачного пятна начали что-то шарить вверху: доктор возился с трубочками аппаратов, к которым был подключен Бреннер.
— Надеюсь, этот парень не слишком побеспокоил вас. Я за это намылю шею вахтерам, дежурящим на входе… Обещаю вам, что подобного больше никогда не произойдет.
— Я… я так и не понял, что произошло, — растерянно промолвил Бреннер. — Так этот человек не был патером?
Профессор хмыкнул:
— Понятия не имею, кто этот парень на самом деле, однако у меня есть на этот счет свои предположения.
— И кто же он, по-вашему? — поинтересовался Бреннер.
— Скорее всего репортер, — ответил Шнайдер. — Вы не поверите, на какие только ухищрения не пускаются эти парни, когда хотят раздобыть сенсационный материал. Для них абсолютно нет ничего святого. Что вы ему успели рассказать?
— Ничего, — ответил Бреннер. — Честно говоря, в основном говорил он, а не я.
— В таком случае, мы вовремя успели прийти к вам на выручку, — доктор перестал возиться с аппаратурой и склонился над Бреннером. — А как мы себя сегодня чувствуем?
С языка Бреннера чуть не слетела довольно плоская острота: “Я — хорошо, а вы, господин доктор?”.