Двигатель “Апача” взревел, его передняя часть накренилась вниз, и вертолет целую секунду, показавшуюся Маккормаку вечностью, почти вертикально висел в воздухе, а затем — когда Маккормак уже не сомневался, что они в следующую долю секунды полетят камнем вниз, — машина рывком заняла прежнее горизонтальное положение.
— Приказ выполнен, сэр, — усмехнулся Стайпер. — Я остановил вертолет.
Маккормак со стоном схватился за голову и сглотнул слюну, имевшую неприятный кислый привкус. Ему удалось обуздать свой гнев. В конце концов, его ведь предупреждали. Однако он не придал значения не только этим предостережениям, но и сочувственным взглядам других офицеров утром накануне вылета. О Стайпере уже давно шла дурная слава, все считали его совершенно чокнутым — если мягко выражаться. Перечень жалоб и взысканий, в рапортах о которых, поданных за два последних года на имя военного коменданта Рамштайна, упоминалась его фамилия, был не намного короче, чем телефонный справочник Нью-Йорка. Если бы Стайпер не был к тому же — по чистой случайности — одним из лучших вертолетчиков ВВС США, то его, по всей видимости, уже давно бы расстреляли, арестовали и заперли в сумасшедший дом — причем именно в такой последовательности. По мнению Маккормака, этот парень ничего другого и не заслуживал.
— Это просто фантастическая машина, сэр, — продолжал Стайпер, видя, что Маккормак молчит. — Я летал на многих типах вертолетов, но этот — моя любимая игрушка.
Его глаза сияли, как у ребенка, мечтающего о новой игрушечной железной дороге. “Все, что о нем говорили, сущая правда, — решил Маккормак. — Парень действительно с большим приветом”.
— Разрешите напомнить вам, лейтенант, — резко сказал он, — что эта игрушка является собственностью Соединенных Штатов Америки и стоит двадцать миллионов долларов…
— Почти двадцать восемь, сэр, — поправил его Стайпер, но Маккормак пропустил его замечание мимо ушей и продолжал:
— Кроме того, мы нарушили в воздушном пространстве дружественного нам государства по меньшей мере дюжину законов и предписаний. Вы представляете, лейтенант, что могут подумать о нас, американцах, находящиеся внизу люди, наблюдающие за вашими фокусами?
— Ничего, сэр, — отозвался Стайпер. — Там внизу никто не живет. Кроме нескольких крестьян да лесников.
Из застекленной кабины неподвижно зависшего над землей вертолета был хорошо виден гористый массив. Вихри снега вздымались вокруг машины, находящейся в центре эллипса диаметром приблизительно в тридцать метров, — летчики могли хорошо рассмотреть только это пространство, остальная местность терялась за белесой пеленой. Маккормак подумал сердито, что Стайпер прав. Они находились над лесом на высоте четырехсот метров, и если даже там, внизу, кто-нибудь жил, то он вряд ли мог видеть вертолет. Но от этой мысли Маккормаку не стало легче.
— У меня жена и дети, лейтенант, — поморщившись сказал он. — И моя семья ждет меня сегодня вечером домой целого и невредимого. Вы меня поняли?
— Так точно, сэр, — ответил Стайпер. Глуповатая ухмылка исчезла с его лица, но в глазах светилась насмешка. Маккормак спросил себя, станет ли этот Стайпер хоть когда-нибудь взрослым человеком. Вероятно, этого не произойдет никогда.
— Кроме того, — продолжал он, — мы здесь не ради собственного удовольствия. Мы должны выполнить задание. Поэтому оставьте ваши дурацкие шуточки и выводите этот ящик на положенный курс, — сказав это, Маккормак тут же испуганно спохватился и торопливо прибавил: — Но только медленно. У нас еще есть время.
Стайпер и не подумал скрывать свое разочарование. Однако повиновался приказу. “Апач” мягко тронулся с места и взял курс на восток.