…
Глеб.
Матка стала проводить заметную часть времени на Заповедной Высоте, предоставив рой самому себе. Помимо просмотра записей, которые кодировали человеческое зрительное восприятие в доступные Матке знаки ("Видите вы отчетливо, а в мыслях у вас такая каша!" — удивилась она) и надоедания Тасманову во время работы, у нее появилось еще одно увлечение. Набредя как-то от нечего делать на стереосистему, Матка вдруг обнаружила склонность к музыке. Хотя эксперименты показали, что из звуковых волн ей доступна лишь незначительная часть — некоторые обрывки ритмических рисунков, Матка довольно точно понимала основной замысел и стиль любого музыкального произведения, объяснив, что помимо звука в музыке заложено много информации, недоступной людям. Музыка вызывала у нее приступы артистизма. Петь она не любила, но зато сопровождала чужое пение такой выразительной пантомимой во всех направлениях воздушного пространства, что Тасманов вытирал слезы от смеха.
— О господи, Златка, — говорил он, — тебе в балагане выступать можно. Актрисой перфоманса. И спецэффектов не надо.
— Кстати, среди ваших юных девиц широко распространена мечта стать певицей или актрисой, — щебетала Матка. — Это такие девушки, которые ходят в прозрачных платьях по красной ковровой дорожке, а им все дарят цветы?
Теперь она реже ошивалась в мастерской, предпочитая задумчиво порхать между развешенных на слюдяных нитях гремящих колонок. Попросив Тасманова воспроизвести на декодере изображение стереосистемы, она подолгу разглядывала бесшумно вращающийся диск и синий глаз электронного дисплея.
— Что ты хочешь там увидеть, не пойму, — как-то заметил Тасманов.
— Не знаю… Не совмещается как-то… Удивляюсь, как это работает.
Расшифровка стереографической записи:
…
Единство роя обеспечивается как физиологическими причинами (неспособность рабочих особей к самосоятельному питанию и размножению), так и особенностями восприятия имаго. Отдельная особь для гнезда ничего не значит. Если имаго попадет в ловушку, окажется окружена врагами или ранена, остальные не помогут, даже если спасение не потребовало бы от них особых усилий, а только обойдут опасное место стороной. Исключительно в ситуации, затрагивающей интересы всей расы, рой или любая входящая в его состав группа по сигналу Матки будет действовать как одно целое, опять же, не учитывая интересы конкретных исполнителей.
Однако благодаря подобной системе отношений жизненная сила может в определенных пределах перераспределяться по рою, как по единому организму, согласно общему запасу ресурсов независимо от действий отдельной особи. Одна имаго может проработать дольше, если за нее будет отдыхать другая; одна может пропустить кормежку потому, что другую накормят за нее. Несмотря на видимость всеобщей непрерывной деятельности, значительная часть роя (около трети), как правило, пребывает в состоянии каталептического оцепенения, заменяющего им сон, в глубинах земли, и еще треть слоняется без дела. Таким образом про Матку с равной справедливостью можно сказать, что она постоянно спит и постоянно бодрствует. Уровень общей активности роя колеблется в зависимости от циклов развития гнезда и сторонних обстоятельств, но как правило на суммарных работах по строительству коконов, уходу за расплодом, добыче человечины, поставке инкубаторов и охране гнезда занято не больше трети особей.
…
Глеб.
— Я тут тоже проводила эксперименты, — заявила Матка. — С целью сравнить тебя с другими самцами…
Тасманов подавился, услышав о таком векторе любознательности.
— Ну и как, — поинтересовался он, — самцы?
— Ты знаешь, я специально набрала разных. Но то ли выборка получилась какая-то неправильная, то ли с остальными все-таки хуже, чем с тобой, — задумчиво отчиталась Матка. — Даже если я заставляла их делать все, как ты, получалось как-то… по-другому…
Тасманов засмеялся и поцеловал ее в точеное ушко.
— Я люблю тебя.
— Да, я это уже слышала… — рассеянно отозвалась Матка.
— Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю.
Матка засмеялась, но потом вдруг, проворно наклонив голову, сердито куснула его в плечо. Тасманов вздрогнул и рассмеялся.
— Что, Златка? Испугалась? — не вполне последовательно спросил он.
Матка пошевелила челюстями.
— С чего мне бояться тебя, человек из плоти и крови? — проворчала она недовольно, но не слишком уверенно.
— А чего тогда кусаешься? — поддел он ее.
— Чтоб ты спросил! — огрызнулась Матка, но все же позволила ему обнять ее. Он целовал ее губы до тех пор, пока она не расслабилась и не уступила, послушно обвив его руками за плечи и притягивая к себе.
— Кажется, ты начинаешь мне нравиться, Причудник, — пожаловалась она. — Во всяком случае во всем, что тебя касается, есть что-то лишнее и непонятное.
Тасманов рассмеялся ей в волосы.
— Но привязанность к представителю расы, за счет которой я существую, — это противоестественно для меня, — раздраженно подчеркнула Матка. — Ты что, не понимаешь, что ставишь под угрозу мою жизнь?
— Ты же видишь, я работаю над этой проблемой, — отозвался он. — Не бойся меня, золотко. Я стану для тебя всем, что тебе нужно. И даже больше.
Расшифровка стереографической записи:
…
Паразитарный камень практически не подвержен механическому разрушению. Если сильно ударить по телу особи молотком, образуется вмятина, но камень не разобьется и через некоторое время даже восстановит первоначальную форму. Выстрелы из пистолета или автомата в лучшем случае отколют куски размером со щепку. Нанести существенный урон, во всяком случае надолго оглушить имаго можно, только если в упор расстрелять ее из артиллерийской установки, но учитывая скорость и замысловатую траекторию их полета, не говоря уже о способности читать мысли, в них чрезвычайно трудно прицелиться. Вероятно, какие-то фатальные разломы корпуса все-таки могут оказаться для отдельной особи смертельными, но трудно представить себе способ причинения паразитарному камню физического вреда, существенного в масштабах роя.
Матка сказала, что в Божиярске по ней попали из танка только два раза. То есть это она весь рой называет "собой", хотя сама-то она в это время находилась глубоко под землей — ей оттуда руководить удобнее. Причем оба раза стрелял один и тот же человек. Я не знаю, это, наверное, ясновидящий танкист какой-то. Матка сказала, что она плохо его видела и сама так и не убила, а погиб он при землетрясении или нет, она не знает. Когда при отступлении по городу шарахнули из РСЗО, даже здесь слышно было. Только в темноте они ничего не видели, поэтому рой поднялся выше линии огня задолго до начала стрельбы, и погибли только люди, которые еще в городе оставались ("Инкубаторы мне попортили, победители!" — пожаловалась Матка). А тех, кто стрелял, имаго убили. Матка сказала, что мишени очень хорошо было видно по мыслям.
В обозримом будущем, то есть по крайней мере в ближайшие несколько десятков тысяч лет в структуре паразитарного камня не намечается изменений, подобных старению или тлению; по человеческим меркам Матка способна оставаться вечно молодой.
Существование роя лишь отчасти зависит от поддержания жизненных сил за счет внешних источников питания. Для сохранения наиболее высокого уровня активности и максимальной остроты восприятия Матка должна снабжать рой маточными продуктами; однако оказавшаяся в изоляции имаго способна достаточно долгий срок существовать на диете из человечины; и даже у особи, полностью лишенной жертв, все еще остается возможность воспользоваться способностью паразитарного камня впадать в неживое, каталептическое состояние и пребывать в нем неопределенно длительное время, питаясь естественными энергетическими токами земли. Насколько я понял, вызвать такую особь к жизни сможет пролитая на нее, случайно или намеренно, человеческая кровь, либо сигнал непосредственно от Матки, а если этого не случится, пройдут века, если не тысячелетия, прежде чем собственный жизненный импульс имаго угаснет, внутренняя структура каменной нити дезинтегрируется и организм рассыплется в прах.
Если уничтожение отдельной особи, единицы для гнезда незначащей, практически неосуществимо или, вернее, возможно только с молчаливого попустительства Матки, то на сохранение жизни Матки работает вся сила роя. Я не знаю, смертна ли она. Как для того, чтобы убедиться в возможности ее существования, требовалось ее создать, так же тот, кто захочет убедиться в возможности ее уничтожения, должен попытаться убить ее.
…
Глеб.
Собрав достаточное, с его точки зрения, количество материала, Тасманов повторно прогнал Матку с Заповедной Высоты и приступил к экспериментам над технологией, которая, собственно, составляла цель его исследований и в содержание которой он до поры не торопился никого посвящать. К тому времени, как работа приблизилась к завершению, на улице начались первые заморозки, и холодная панорама поздней осени с невесомым снегом и прозрачными силуэтами деревьев внезапно напомнила ему похожее время два года назад, когда мертвый камень впервые проявил признаки неизвестной жизни, и Тасманов сутками ждал в мастерской рождения Матки. Порой ему словно становилось жаль чего-то; он боялся, едва получив свою неземную возлюбленную, вновь ее потерять. Однако слишком сильна была его самоуверенность, слишком непрактична эксцентричность, или слишком безответна страсть, но предчувствие новой, неразгаданной перемены судьбы скорее увлекало, чем омрачало душу, звало куда-то.