Все остальные понятия представлены через отношение к одному изначальному, взятому за точку отсчета. Стремящийся к красоте, бегущий от красоты – это самые простые… Ему сложно было понять множественность отдельных слов, но когда он понял, он хотел «отразить» язык. Ему показалось, что это…
– Дай угадаю? Аарх?
– Да. Но тебе лучше объяснить, что ты на самом деле не стремишься отразить бездну или, если проще, упасть в смерть – потому что именно это ты сейчас произнес.
Я сглотнул комок и торопливо объяснил все Аарху. Он не понял. Мы с Эммади попытались объяснить вдвоем. Аарх действительно хорошо разобрался в языке, и чем больше мы говорили, тем менее безумной становилась его речь. Но он никак не мог понять одного: почему я так близко принял к сердцу собственное заявление. В конце концов мы получили очень интересную дискуссию о смерти и отношении к ней людей (боимся), техноидов (не представлены друг другу) и аархов (полный Аарх). Позже присоединилось мнение Ванды (пора сваливать отсюда). Аарх запальчиво продолжал:
– Мы все падаем в смерть. Но мы меняем облик, чтобы она не узнала нас. Если мы найдем настоящую красоту, мир, гармонию, отразим ее, усовершенствуем и создадим… аарх. Тогда мы перестанем падать в смерть.
Потом нахмурился, проанализировал еще раз всю беседу и неуверенно произнес:
– Вы… Боитесь… Смерти. Я правильно отразил?
Ванда невесело ухмыльнулась и кивнула.
Аарх просиял и схватил меня за руку.
– Расскажи.
– Что?
– Расскажи, как это – бояться упасть в смерть.
Эммади сообщил, что Аида только что сбросила тонари с орбиты. Требовалось немного времени, чтобы он остыл. В целом у нас было около получаса.
Я поднялся и подошел к роботу – была еще одна проблема. Для телепортации тонари не использовал никаких внешних устройств, так же как с «просветкой», он «забывался» в одном месте, а «вспоминался» в другом. Но для этого пилот должен был детально представить себе пункт назначения. Я сомневался, что изображений планеты чуй-чаев, содержащихся в мемо-блоке, для этого хватит.
– Эммади, ты можешь подключить меня к МИСС? Или нет – просто вирт-сессия, вид Хиттари с орбиты. С вращением – я должен хорошенько ее запомнить.
– Мы должны были подумать об этом раньше. Не знаю, смогу ли без аппаратуры дать тебе полный эффект. Попробую…
Он положил пальцы мне на виски. Несколько секунд я ничего не видел, потом темнота расступилась, и шарик планеты чуй-чаев стал медленно приближаться. Когда планета сделала двадцать витков, я понял, что смогу нарисовать контуры ее материков с закрытыми глазами. Я «упал» вниз, побродил немного в чаше каких-то странных тонких деревьев с изломанными стволами, нырнул в мутный океан, облетел вокруг невысокой горной гряды и отдал команду на выход. Надеюсь, тонари этого будет достаточно.
– Значит, Хиттари?
Ванда уселась рядом.
– Да. Ты летишь?
Она покачала головой. Тонари не перевозят технику, поэтому Эммади тоже остается. Похоже, я лечу один.
– Ванда?
– Нет, Тим. Мне нужно вернуться в управление и попробовать хоть что-то раскопать. К тому же, если я сейчас исчезну, подозрения перерастут в уверенность.
Я отряхнул ее куртку от песка и передал ей.
– Может, напоследок ты хоть немного прояснишь всю эту историю с Фениксом?
Она просунула руку в разрез на куртке, оставленный моей шпагой. Задумчиво посмотрела на собственную руку, потом бросила куртку на песок.
– Я просто вспоминаю все эти наши разговоры – выходит, ты просто дурила мне голову? Ты ведь знаешь, кто на самом деле взял Ти-Монсора.
Ванда покачала головой.
– Нет, Тим, я не играла. Если кто-то из верхушки Феникса и провернул эту операцию, мне об этом не сообщили. Я же уже объясняла – все это слишком скользко, чтобы объявить об операции в открытую.