Пока меня спасало только то, что я успевал перемещаться и даже сумел подставить одного пирата под удар другого. Я не успел обрадоваться, как на смену одному пришли двое – похоже, они решили пока подержать Ванду в кольце, не нападая и не давая ей до себя дотянуться – пока не прикончат меня. Ждать им оставалось недолго, потому что от удара по голове и огромного количества обезболивающего, введенного скуфом, я уже практически не чувствовал тела. Меня постоянно вело в сторону, поэтому я промахивался даже тогда, когда это казалось невозможным. Единственное, что я придумал, чтобы хоть как-то оттянуть финал и дать Ванде время еще на пару выпадов – отойти к стене, чтобы прикрыть сожженную спину.
Один из пиратов прыгнул и коротко размахнулся, пытаясь полоснуть меня по горлу. Двое одновременно разрядили в меня свои булавы, а последний терпеливо ждал, чтобы проткнуть меня, когда я соберусь отпрыгнуть.
Я собрал последние силы и побежал в том единственном направлении, которое мне оставили – по стене. Мне даже удалось приземлиться за спиной пиратов и полоснуть двоих сзади. Еще одного я проткнул после короткого обмена ударами. Последний дождался-таки своего шанса и проткнул меня. Я успел отшатнуться, и его стек вошел мне в ногу, а не в живот. В ту самую несчастную левую ногу. Я взвыл, проткнул его не глядя, и медленно вытащил эту дрянь из ноги. Боль была жуткая.
На мой крик пираты обернулись. Их оставалось всего семеро, поэтому ко мне отправился только один. Что ж, они вполне логично заключили, что осталось только добить этого психа в пижаме. Самое плохое, что я был с ними полностью согласен. Даже один для меня уже слишком много.
Он подошел ко мне абсолютно спокойно. У него в руках было что-то напоминавшее шпагу – только клинок был чуть толще и тяжелее. Как я понял после короткого обмена ударами, шпага была с режимом «просветки». На мгновенье она становилась «прозрачной» и проходила сквозь мой блок. Она была сделана из тонари или по сходному принципу – я сразу же заработал пару глубоких шрамов. Как мне уходить от его ударов?
Я уворачивался, шагал в сторону, пытаясь обойти его, закружить, заставить его делать длинные размашистые удары. Инерции у шпаги почти нет, а вот у самого пирата – очень даже. В конце концов, у меня получилось. Он размахнулся, чтобы разрубить меня напополам – и я ушел в сторону, отпуская его вперед, в погоню за своим ударом… Бесчувственной левой рукой я поймал его горло. Я не пытался его задушить, просто опрокинуть, не дать развернуться. Клинок вошел в его спину по самую гарду из смешных оттопыренных лапок. Все. Вот теперь действительно все.
Я вытащил скуфа из медленно оседающего тела, взял шпагу в свободную руку и заковылял к Ванде. Она успела уложить пятерых бойцов и теперь возилась с последним противником. Возилась? Да она играла! Пират вяло пытался нападать, безнадежно открываясь после каждого выпада. Но Ванда не спешила его убивать. Ждала, пока тот восстановит равновесие, отдышится… Чтобы сделать еще один бездарный выпад…
Я сел на корточки, роняя оружие, потом повалился на обожженную спину. Тихо застонав, перевернулся на здоровый бок. Меня мутило.
Мы поубивали кучу народа, отправили к Гостеприимному Гну. И чуть сами туда не отправились. Спасли лайнер. Да, наверное, так… Воздух воняет жженым белком… Надо уходить, иначе я свалюсь в обморок, как кисейная барышня. Ванда, кончай забавляться, слышишь?
Корабль тряхнуло. Я увидел, как пошатнулась Ванда и вдруг резко вскинула руку к своей жертве. Из ее пальцев вытянулись тонкие белые нити, словно она пыталась подхватить паренька, поддержать. Нити коснулись его щеки, вросли на секунду, и парень рухнул на землю. Я ошарашено смотрел на нее.
– Что это?
– Техноиды взорвали второй линкор.