– Когда мы доберемся до ванной, мы с себя по фунту грязи смоем, – сказала Магда. – Ну, если в Москве еще остались ванные.
Кто-то постучал в стекло, и она открыла окошко.
– Нину позови! – велел Борисов.
Нина нехотя подошла к окну.
– Что вам угодно?
Борисов вытащил из кармана газету и швырнул ее Нине.
– Вот – только что на станции купил.
На первой полосе чернел крупный заголовок: «Троцкий исключен из кандидатов в члены Исполкома Коминтерна»[1]. Тут же рассказывалось об аресте нескольких предателей, которые «подрывали основы партийного строительства» и «вносили раскол в большевистскую среду».
– Ехать в Москву – это верное самоубийство, – прошептал Борисов. – Если даже Троцкого снимают с должностей, нас всех сожрут и не подавятся. Ну и тебя заодно.
Борисов оглянулся по сторонам и, убедившись, что рядом никого нет, тихонько добавил:
– Поехали со мной в Хабаровск! У меня есть деньги – так что не пропадем. Или ты с этой английской коровой поедешь на убой?
Нина с грохотом опустила оконную раму.
– Что он вам сказал? – спросила Магда, когда поезд тронулся.
Нина села на диван и обхватила себя руками – как от холода.
– Мисс Томпсон, ехать в Москву опасно! Давайте сойдем на первой же станции и поедем во Владивосток! Оттуда пароходом можно добраться до Шанхая.
Но Магда наотрез отказалась:
– Я понимаю, что вы стремитесь вернуться к мужу. Но я тоже не хочу терять Фридриха! Я сумею вас защитить – у моего отца много друзей в парламенте. Мы отправим Климу телеграмму, и он пришлет вам деньги на обратную дорогу.
– Большевики плевать хотели на ваш парламент! – в отчаянии воскликнула Нина. – Тут нет ни ваших дипломатов, ни правосудия. Вас обвинят в шпионаже и расстреляют!
Но Магда считала, что это к ней не относится: когда она путешествовала по Южной Америке, индейский колдун дал ей выкурить особой травы и заговорил ее от насильственной смерти.
За окном тянулись сопки, покрытые рыжей травой; изредка проходили встречные составы, и в раскрытых дверях теплушек мелькали лошадиные морды и суконные шлемы красноармейцев – куда-то перебрасывали войска.
Магда прихлебывала принесенный проводником чай.
– И кого этот Фридрих обманывает? Ни один человек не способен жить без любви. Он просто боится навлечь на меня беду… Но я ему сразу сказала, что ничего не боюсь! Ну… кроме моего папы, когда он сердится. Нам просто нужно время, чтобы получше узнать друг друга.
Нина слушала ее и думала о том, что с каждой секундой она уносится от Клима все дальше и дальше.
2.Поезд пролетел полстраны и наконец въехал в дымную, залитую электрическим светом Москву.
Нина готовилась к самому худшему: сейчас к дверям вагона встанут люди из ОГПУ, прибегут следователи и начнут ее допрашивать: как вы оказались в Китае? Чем вы там занимались?
Магда тоже сидела на диване ни жива ни мертва и встревоженно смотрела на здорового носильщика, топтавшемся перед их окном. У него была зверская рожа и растрепанная борода, а с мясистой губы свисала тлеющая цигарка. Такими на политических плакатах изображали большевиков, лезущих в перепуганную Европу.
– Если нас арестуют – прыгайте на пути и прячьтесь под вагонами, – проговорила Нина дрогнувшим голосом. – Побежим в разные стороны: вы к вокзалу, а я вон туда – к товарняку. Встретимся через сутки на площади перед вокзалом – там, где стоят извозчики.
В дверь постучали, и у Нины оборвалось сердце: «Вот и все!» Но это был всего лишь Фридрих.
– Ну, чего расселись? Езжайте во Второй Дом Советов – там вас примут.
– А вы куда поедете? – встрепенулась Магда.
– В общежитие Коминтерна.
Фридрих позвал носильщика, и тот, связав чемоданы кушаком, вскинул их на плечо.
– Куды волочь?
– На выход, – отозвался Фридрих и повел Магду и Нину сквозь вокзальную толпу.
Нина не знала, то ли ей бежать, пока не поздно, то ли наоборот держаться поближе к Магде. Если сбежишь, то где спрячешься и на что будешь жить? А у Магды все-таки есть влиятельный папаша, который, случись что, поднимет на ноги весь британский парламент.
– Фридрих, что такое «Второй Дом Советов»? – спросила Нина.
– Сейчас сами увидите.
Наверное это было учреждение, где допрашивали иностранцев.
3.Нина ожидала, что Москва будет похожа на обезлюдевшую, разграбленную врагом крепость. Ничего подобного! Нарядное здание вокзала недавно отремонтировали; народу, особенно молодежи, было полно – хотя люди, одетые по-европейски, почти не попадались.
Тут была своя мода: мужчины носили суконные брюки, косоворотки и кепки, а женщины щеголяли в ситцевых платьях и косынках, низко надвинутых на лоб.
Рабочие снимали со стены выцветший транспарант: «Да здравствует Мировая революция!» и вешали на его место новый лозунг: «Даешь индустриализацию и укрепление обороны!» Кажется, у большевиков поменялись планы на жизнь.
Фридрих вывел Нину и Магду на площадь и показал на маленький «Рено», стоявший неподалеку:
– Наймите себе таксомотор.
– Когда мы сможем встретиться? – с мольбой в голосе произнесла Магда.
– Я сам вас найду.
Сев в машину, она вновь принялась рассуждать о любви, но Нина не слушала. Мимо проносился сумеречный город, о котором за границей говорили как об оплоте мирового зла.
Толпы народа текли по узким тротуарам и впадали в раскрытые двери магазинов. Нина с трудом разбирала надписи на вывесках: в отличие от Шанхая, тут их не подсвечивали. «Минеральные воды Боржом», «Столовая-пирожковая имени тов. Рыкова[2]», «Искусство – социальная сила!» – все писалось по новым правилам орфографии, без «i», ятей и еров.
По сравнению с Китаем автомобилей было совсем мало – люди передвигались либо на пролетках, либо в переполненных трамваях. Дома освещались сверху донизу, и даже из полуподвальных окон, вросших в тротуары, выпадали желтые прямоугольники света.
– Почему везде горит электричество? – спросила Нина у шофера.
– Жильцов в каждую комнату подселили, вот они лампочки и жгут, – разъяснил тот. – Раньше барин один в целой квартире жил, а сейчас таких порядков нету. Одна комната на семейство – и никаких излишков.
Нина перевела Магде его слова.
– Представляете, если бы в ваш дом подселили незнакомых людей?
– Если среди них будет Фридрих Великий, то я согласна, – самонадеянно отозвалась та.
Кажется, индейский колдун заговорил ее не от смерти, а от здравого смысла.
4.Оказалось, что Второй Дом Советов – это бывшая гостиница «Метрополь». Раньше в ней проживали члены правительства, но потом они получили отдельные квартиры, а номера вновь стали сдавать иностранцам.
Увидев вполне приличный вестибюль с мраморными полами и сверкающими люстрами, Магда окончательно воспряла духом.
– Вот видите – все идет как надо! – сказала она Нине.
Правда, цены в «Метрополе» оказались немыслимыми – за сутки надо было платить столько, сколько в Пекине требовали за месяц.
– Стране валюта нужна, – без обиняков пояснил администратор.
Когда он попросил документы, Магда подала ему свой паспорт с вложенной в него бумажкой в пять фунтов.
– Эта женщина будет моей гостьей, – сказала она, показав на Нину.
– Понятно, – вздохнул администратор и уронил купюру в выдвижной ящик стола.
В советском государстве, как и во всем мире, деньги решали если не все, то многое.
5.Никто и не думал арестовывать Нину и Магду. Они жили себе в «Метрополе», ходили обедать в ресторан на первом этаже и знакомились с иностранцами, прибывавшими в Москву на празднование десятой годовщины Октября.
Магда всех расспрашивала о Фридрихе – в надежде, что кто-нибудь из членов иностранных компартий знает, где его искать. Но все было напрасно. Дни шли за днями, а от Фридриха не было ни слуху ни духу: он явно не собирался поддерживать отношения с бывшей возлюбленной.
– Он просто очень занят и ему нужно время, чтобы разобраться с делами, – разглагольствовала Магда. – Надо еще подождать: ведь он знает, где меня найти.
Нинины дела тоже шли неважно. Она отправила телеграммы домой и Климу на службу, но они вернулись с пометкой: «Адресат выбыл». Она сходила с ума при мысли, что с Климом и Китти что-то случилось.
Телеграммы друзьям тоже остались без ответа. В Шанхае было неспокойно, и многие белые колонисты уехали от греха подальше.
Надеяться было не на кого, и Нина сама должна была добывать деньги на дорогу домой. При жаловании, которое ей назначила Магда, на это требовалось несколько месяцев, а ведь еще надо было достать документы и каким-то образом пересечь границу!