Постепенно он начал бросать долгие взгляды на Джерсена, но тот молчал, тоже погруженный в тяжелые думы.
Наконец Двиддион нарушил тишину. Голосом, исполненным царственного величия, он произнес:
– Мне было бы интересно узнать, почему вы вмешались в это дело.
– Здесь нет большого секрета, – ответил Джерсен. – У меня аллергия на Трисонга. Все очень просто.
Двиддион скорчил гримасу:
– Аллергия, да? Очевидно, вас серьезно обидели… Ладно, не важно. Я должен быть благодарен вам.
– Может, и так.
– Значит, вы согласны? Тогда разрешите мне официально поблагодарить вас, выразить свою признательность… Я пробыл один слишком долго. Сейчас, когда Дексада уничтожена, у меня нет больше причин для одиночества. Тайна Конгрегации теперь известна только мне. – Двиддион некоторое время сидел, размышляя и разминая свои длинные пальцы. А потом, вновь начав говорить, уже не мог остановиться:
– Вы, наверное, удивлены, почему я выбрал жизнь отшельника. Ответ простой – от горечи и разочарования. Да, если хотите, я знаю тайну Конгрегации. Возможно, я был неопытным, возможно, наивным, но никто не мог упрекнуть меня в недостатке рвения. Еще никогда мир не видел такого суотсмена [12] . Очень рано меня начали называть «примером для подражания», несмотря на мое «благородство и легкость». Я проводил все свое время в поездках и пеших путешествиях, облетел тысячи планет, посетил бесчисленное множество мест. Чего только не видел! Беренская, Котоп, Длинные Холмы, Старый Дом и Прерия, Зеленая Звезда, Полдеры на Паддер-Далахе. Я обошел их все! Я сидел в тюрьме в Клоди на Марскенах; я был жителем Суартермана в Васконцеллах. Может быть, вы помните крестовый поход против электрических мутантов возле Миры, на южном континенте Альфанора? Как он называется?
– Транс-Искана.
– Вы помните крестовый поход?
– Нет.
– Я возглавил колонны! Мы делали великие дела. Правда, не обошлось без страданий. О! Когда я вспоминаю тот тяжелый поход, жару, насмешки и оскорбления, не говоря уж о насекомых, ползучих гадах и боевых жуках!.. Но мы дошли до Катлсбери и выиграли день… Как давно это было! И вдруг я получаю пятидесятую ступень, потом шестидесятую! Я работал офицером связи на Писе и Бинере в Нью-Горчеруме. Имел дело с Лигой Естественных Джунглей в Армоголе. Все считали меня образцом активности Конгрегации, меня награждали, мною понукали, уверяли, что мои идеалы – лучшие из всех возможных идеалов. Я поднимался выше и выше, восьмидесятая, девяностая ступень… Наконец не стало больше ни компаний, ни программ – я оказался связан с чистой политикой. У меня появилось время на отдых, на размышления. Я шел к Дексаде, следил за их рассуждениями, посещал их банкеты, в конце концов получил девяносто девятую ступень и неожиданно стал кандидатом в Дексаду. Я встретил двух других Братьев, достигших той же ступени, – моих соперников, людей, равных мне. Одним из них был Бенджамин Рэук, добившийся своего статуса так же, как я. У нас было много общего, хотя я никогда не дружил с ним. Впрочем, какая дружба, если три человека претендуют на одно место в Дексаде?… Еще одного Брата, который достиг девяносто девятой ступени, звали Спаркхаммер. Этого человека я не мог понять. Я находил его одновременно обаятельным, отталкивающим, зовущим к откровенности, приводящим в ярость. Он был компетентен и смел, его решения казались правильными. Его, конечно, могли бы избрать в Дексаду, если бы не некоторая разбросанность… И Бенджамин Рэук, и Сайлас Спаркхаммер мечтали о Дексаде. Спаркхаммер почти до неприличия. – Двиддион замолк на секунду, будто споткнулся. – Клод Фри, имевший сто четвертую ступень, умер в джунглях Канкаши. Дексада проголосовала за Бенджамина Рэука, а на девяносто девятую выдвинули Сабора Видола. Спаркхаммер едва скрывал свою ярость.