Рабство – вот ваш образ жизни! Но мы-то привыкли к свободе, и нет ничего удивительного в том, что мы оказываем сопротивление и пытаемся бороться с этим.
– Почему ты говоришь, что рабство – это наш образ жизни? – рассеянно спросил Эйден. Он продолжал всматриваться в лица обступивших их людей в надежде вновь увидеть молодую воительницу.
– Ты ведь тоже связанный, Прайд. Ты раб вашей системы, связанный идеями войны и психологией клана. Мне посчастливилось. Меня можно сделать рабом вашей системы лишь формально, внутренне я все равно останусь свободным.
– Это просто риторика, – возразил Эйден, поворачиваясь к мятежнику.
Глаза Джаррета Махони расширились.
– Я не знал, что у вас, клановцев, есть представление о риторике.
Эйден пожал плечами. Он не мог найти подходящие слова, чтобы переубедить этого человека. Кроме того, его слишком занимало присутствие на площади воина из звена Джоанны. Куда она делась? Что ей здесь понадобилось? Какую еще ненормальную выходку задумали воины этого беспокойного звена?
Джаррет Махони все еще продолжал назойливо излагать свои философские взгляды, как вдруг из толпы выскочил один из его приспешников.
– Боевые роботы опять вышли из леса! – закричал человек. – Они наступают на город!
– Занять свои посты, – скомандовал Махони, вскакивая со стула. Он кивнул одному из мятежников, указывая тому на Эйдена. – Держи его голову под прицелом, если что – можешь стрелять.
Эйден опять увидел девушку в толпе. Она смотрела на него, и в глазах ее застыло беспокойство. Конечно, при данных обстоятельствах предпринятая звеном Джоанны попытка освободить его была не лучшим выходом из положения, но если уж его люди решили идти в атаку, ему хотелось бы самому вести их в бой, а не отсиживаться здесь, на стуле. Кроме того, Эйден давно уже согласился с мыслью, что самой лучшей стратегией в данной ситуации является банальный захват всех мятежников в плен. «То, что Махони утопист и маньяк, это понятно, – размышлял Прайд, – и главная задача теперь – не дать распространиться его гнилым идеям, чтобы они не пачкали мозги другим». И если ради этой благой цели будут уничтожены все мятежники, заложники, а также их дети, да и сам Випорт исчезнет с лица планеты – оставшимся в живых не в чем будет упрекнуть его, Эйдена Прайда, полковника Клана Кречета.
Молодая воительница отвела взгляд и направилась к агророботу, слившись с толпой, которая готовилась к бою.
Женщина, управляющая агророботом, опять показала Джаррету Махони большой палец, а затем дала несколько залпов из лазеров. Тотчас стало очевидно, что она совершенно не представляет себе, как обращаться с этим напичканным боеприпасами агрегатом.
Дети и их родители продолжали толпиться вокруг агроробота и, похоже, не собирались покидать своего пристанища. Взрослые обнимали малышей, словно защищая их от возможных бед, однако все они – и взрослые, и дети – были охвачены страхом и, похоже, близки к панике.
Эйден опять увидел молодую воительницу. Теперь она стояла рядом с одной из огромных «ног» агроробота.
15
Диана смотрела на беспорядочную, неугомонную толпу детей и гадала, не отказаться ли ей от своего плана и не прикончить ли только Джаррета Махони? Что он за человек, если использует мирных жителей как буфер между собой и противником? Конечно, кланы тоже довольно часто таким же образом использовали старых воинов, но для полезных стратегических целей – успешного исхода боя, выигрыша всей военной кампании и в конечном счете для победы самого клана. Кроме того, старые воины – это те, кто хорошо служил и прожил долгую и полезную жизнь, они не дети, чье время еще только должно прийти. Слова Джаррета Махони о том, что он должен использовать смерть детей, были бессмысленны.