«Закажите мне картины в пастельных тонах, чтоб сочетались с цветом обивки стульев и разделительных стенок». А потом эти картинки прибивают гвоздями — как будто кому-то взбредёт в голову одну из них украсть!
Мердок наконец не выдержал и рассмеялся.
— Ну ладно, ладно! Словом, мы, американцы, — выскочки, совершенно лишённые художественного вкуса. Давай-ка на бочок, хорошо? Если мы совсем не сомкнём глаз, то завтра сильно об этом пожалеем.
— Она совсем не сноб, Росс, — поспешно проговорила Эвелин, взяв мужа за руку. Они направились в спальню. — Просто в Эфиопии
У Росса потемнело перед глазами.
Он не помнил, как пересёк холл. Просто вдруг оказался рядом с ними и вдохнул поглубже, готовясь хорошенько врезать этому блондинистому мерзавцу, но тут Эвелин отступила назад и решительно отвела от себя руки незнакомца.
Ей каким-то образом удалось обезопасить себя от объятий блондина и при этом оказаться между ним и мужем.
— Росс, — проговорила женщина со сдержанной вежливостью, — позволь представить тебе Михаила Никулина. Он — тот самый опоздавший русский, — добавила она и произнесла это таким тоном, что Мердок не смог ни с места двинуться, ни заговорить. Затем Эвелин обернулась и точно таким же голосом объявила незнакомцу: — Мой муж. Росс Мердок.
Никулин поднял руки вверх и сделал шаг назад, старательно разыграв изумление.
— Ну, почему, когда я появляюсь, всех самых хорошеньких женщин уже разобрали? А я-то обрадовался…
Он говорил с сильным акцентом, но на вполне сносном английском.
Росс с такой силой стиснул зубы, что ему стало больно, но заметил он это только теперь. Он заставил себя расслабиться.