— Легенду о дареном коне знаешь? — спросил Алек.
— Которому в зубы не смотрят?
— Что ты!.. — учитель усмехнулся невесело. — Кто вчера к Каленадарам ездил и звёздное небо рассматривал? Легенда о том, как Амар Атаму коня подарил, да с намёком — выметайся, мол, надоел… Вот и здесь так же… Бери палку, выздоравливай быстрее, и чтоб духу твоего здесь не было!..
Вот только идти-то ему некуда. Свои его не примут, мы — тоже…
— Но мы приняли тех, которые тогда же, у Двух Камней, — вспомнил Гарий. Один из этих, принятых, как раз сегодня помогал им с фургонами.
— Те — другое дело. Их, по сути, предал собственный народ…
— А этого — разве нет?
Алек подумал.
— Его не передавали нам специально. Просто стечение обстоятельств. Сломанная нога, суеверие соплеменников. Если бы Юлия не проходила мимо, он бы едва ли выжил.
— Если бы его соплеменникам пришла бы в их тупые головы мысль притащить его сюда нам на съедение, он бы заслуживал большего сочувствия?..
— Может быть. Но переданные были жертвами войны. Они заслуживают сочувствия. Этот же — просто представитель враждебного нам народа. И он явно участвовал в войне и, конечно, убивал, раз жив остался.
— Но переданные тоже участвовали…
— Нет. Воинов среди них раз, два и обчёлся. Руго, да Паль, да тот пацан-недоучка… Все вои знают, что Руго выступал против глупого похода беричей, но всё-таки сражался. И это только добавляет ему уважения в наших глазах.
А остальные… Верно, прихватили для ровного счёта тех, кто под руку попался.
Девчонку помнишь, Лидию? Замуж не пошла, вот в чём её вина. Паль? Виноват он, что таким родился? Если кто и виноват, то его мать — как раз за то, что пошла замуж, послушавшись старших, за человека, который был ей чуть ли не братом. А те брат и сестра? Сиротами остались в междоусобной резне. И у каждого такая история…
Гарий опустил веки, опасаясь, что учитель ненароком заглянет в его мысли и зная, что думает он сам. Зря завёл этот разговор, растравил рану неосторожным словом.
— Учитель Александр.
— Что?
— Вы пойдёте на поляну сегодня вечером?
Узел Судьбы. Выбор Гария Курта Конара
Я не слишком хорошо знал все эти истории о преданных своими же. Конечно, слышал краем уха, но не интересовался специально. Я знал их в лица и по именам, но для меня они не слишком отличались от невольников из беричей, захваченных в последние дни войны — разве что были вольными.
Города воличей отстраивались. Рабы постепенно возвращались в свои леса и болота. Кто-то оставался — в основном женщины и подростки.
А ещё оставались эти.
Пусть их свободу никто не ограничивал, они оставались здесь. Просто им некуда было идти.
Александр говорил с горечью. Чувствовалось, что он хорошо знает всех поименованных и принимал живое участие в их судьбе. Почему? Что ему за дело до этих преданных?
И тут я понял. Ведь и с ним и его друзьями всё было почти так, как с этими, переданными-преданными. Он — все они, пятеро Проклятых, — оказались примерно в такой же ситуации. Родные от них отреклись, отставили в сторонку, как ненужные вещи, лишь потому, что церковь так пожелала. Алека так и вовсе пытались убить.
А моя семья, попавшая под Акт Шод Тамнэ, повторив ту же судьбу?.. Мать, сёстры и братья, в чём они виноваты?..
И тогда я решил.
С несправедливостью мира спорить бесполезно. Судьба слепа.
Все эти разговоры и мысли о ремесле пришлись удивительно вовремя. Что за дело может быть нужнее и важнее, чем уменьшение горя на земле и торжество справедливости?
Но для того надо стать сильным.
Учитель Александр, вы пойдёте на поляну сегодня вечером?
Мона после торжественной пересадки дерева и не менее торжественного украшения ленточками прогулялась с Кнопкой до её цеха и полюбовалась возгонкой чего-то с кошмарным запахом. Потом они крутили и пропитывали фитили. Устроив проверку, сожгли несколько и взорвали баночку с горючей пропиткой. Невовремя появилась Хлоя, высказала падчерице своё неудовольствие и забрала её перебирать цеховые записи.
Мона в них не разбиралась, да и не положено было посторонним заглядывать в тайные свитки. Предложив подруге найти её, когда она закончит, девочка отправилась домой. Но там тоже всем было не до неё. Норик на днях вернулся из своей обычной прогулки по лесу и тут же был вовлечён в суету вокруг отъезда, Линда ему помогала. Снова подумав о Гарии, Мона затосковала окончательно и отправилась к дому учителя Александра, надеясь выловить если не его, то хотя бы рабыню, помахать мечами.
Там тоже царила суматоха. Учителя не было. На другой стороне улицы жила семья жены, и Сэра, мать Лины, присматривала за детьми. Она сказала девочке, что Алек занят и едва ли вернётся раньше вечера, и усадила её обедать.
— Все помешались на этом отъезде, — пожаловалась Мона Роки. Мальчишка серьёзно уставился на неё, явно уловив печаль. Невразумительно гукнул что-то утешающее и великодушно поделился игрушкой.
Как назло, это оказался деревянный бык. Сразу вспомнились поделки Гария и Беломордый.
— Спасибо, хоть ты меня понимаешь, — вздохнула Мона. Ребёнок скуксился, готовясь зареветь, и она торопливо встряхнулась, не хватало ещё своими эмоциями расстроить это жизнерадостное трио!
Она немного поиграла с Роки, Дереком и Джереми и отправилась искать Войко.
Весь день прошёл в скитаниях подходящего для боя напарника. Наверное, было бы легче, найди Мона себе какое-нибудь дело… но сейчас любое напоминало о скором отъезде Гария.
В конце концов девочка забрела на Поляну, наведалась к черёмухе. Уже обросшая понизу густой бахромой ленточек, она стала похожа на мохнатое дерево. Сколько люди мечтают… Хотя на то они и люди. Учитель Александр говорил, что человек — это зверь, умеющий мечтать. За время обучения в своей школе успел нахвататься всякого-разного, не только боевых ухваток, но и таких сон… санти… сентенций, во!..
Мона постояла немного у дерева желания, нашла свою ленточку и сбивчивым шёпотом произнесла просьбу, которая отличалась от озвученной утром. Тут же устыдилась.
— Может быть, тебе было бы лучше, останься он по какой-нибудь дурацкой причине. Но ему-то каково!.. Не смей этого желать! Слышишь, ты, дерево? Я отменяю свою просьбу! И утреннюю тоже, плевать мне, будет помнить или нет!..
Девочка отвернулась от дерева и пошла на стук деревянных мечей.
Гарий и Александр, легки на помине, плясали в круге. То есть плясал Гарий, учитель же стоял на границе круга, едва двигал кистью, с небрежной ленцой отмахиваясь от мальчишки. Моне вдруг захотелось самой взять учебный меч и наставить Троллику синяков. Тогда он точно её надолго запомнит.
— Бери шинай, — Мона даже вздрогнула, Алек словно прочитал мысли. Троллик лишь покосился, тролль толстокожий.
Мона протянула руку, выбрав на подставке шинай, который больше всего понравился, и учебный меч прилетел ей в руку. От избытка сил крутанув "мельницу" и прикинув незнакомую деревяшку к руке, девочка вошла в круг.
— Как? — спросила, надеясь, что скажет — против друг друга.
— Против меня.
Девочка разочаровано вздохнула.
Но сначала… — Алек, то воздвигая преграду деревянному клинку, то заставляя противника проваливаться, коротко глянул в сторону. С другой подставки сорвался войлочный доспех, прыгнул и мягко, невесомо двинул Мону по голове. Так, что она ласточкой вылетела из круга.
Тихо ругаясь, Мона торопливо зашнуровалась в доспех и двинулась напролом. Алек был выше её, его шинай вроде короче, но руки длиннее, значит…
Она закрутила меч широко, размашисто, действуя долгими прохождениями и попросту забыв о Гарии.
— Ты мешаешь напарнику, — обронил Алек. Мона азартно наскакивала, едва не выталкивая мальчишку из круга. Спохватилась и умерила прыть.
— Ближний круг, — прошептал Гарий, и она поняла, что на самом деле он держится из последних сил. Алек лишь вспотел. Мона перешла в ближний круг, но едва уловила ритм боя, как учитель его поломал.
Казалось, Алеку некуда было отступить, но он снялся с места и пошёл по самой границе круга, выстраивая противников в линию со стороны Гария. Верно, решил добить самого усталого и потом без помех разобраться с Моной. Троллик запалённо дышал.
— В сторону! — рявкнула девчонка, она ничего не могла сделать из-за его спины. Может быть, Гарий и рад был бы отодвинуться, но Алек сам перешёл на долгие прохождения и построил слева и справа от противника стены из тяжёлого свистящего воздуха.
Мона бестолково топталась за спиной Гария, видя, как его разделывают, но сама ничего не могла поделать. Разве что…
Она перекинула меч в левую и поймав усталый экономный ритм напарника, вошла в его движение, закрутила. Дети оказались недопустимо близко, чувствуя тепло тела друг друга, но разойтись уже не могли — узкие стены так и сдавливали. Мона плохо владела левой, а Гарий слишком устал. Стоять так было неудобно, приходилось следить, чтобы случайно не толкнуть напарника, и поддерживать общее равновесие. Они перешли на короткие прохождения, и два рваных рисунка боя дополняли друг друга, образуя близкую довольно хорошую защиту.