Украшения? А это уже версия… Биологическая косметика. Человеку ведь не возбраняется изменить оттенок кожи, удлинить ресницы, улучшить фигуру…
Чарыев ошеломленно посмотрел на бредовое существо. Ему как-то не приходило в голову, что этот монстр может оказаться братом по разуму. Одиозный какой-то братец, пощечина общественному вкусу…
Хотя… Если Чарыев имеет дело с местным панком… Да, панком. Кажется, это так называлось. Словом, такую возможность следует учесть. На всякий случай.
Брат по разуму удивленно по-собачьи наклонил сверхвооруженную голову к шипастому плечу. Дескать, что же ты стоишь, как столб? Заходи, раз уж пришел. Представься хотя бы.
Дурацкое положение! С чего начать? Воздеть сцепленные ладони и провозгласить: «Мир, дружба»? Или просто сказать: «Здравствуйте»?
Разработанные теоретиками сценарии предусмотрели все варианты контакта, кроме самого тривиального: идет человек по коридору, а ему навстречу – инопланетный маргинал, густо утыканный рогами, клыками и бивнями.
– Мы пришли с миром, – испытывая некоторую неловкость, сообщил Чарыев и шагнул к затрепыхавшему крыльями панку.
Животное вспорхнуло и, заполошно вопя басом, описало низкий неровный круг. Выглядело это так, словно кто-то тащил его по воздуху на тросике, а оно, растопырившись, усиленно делало вид, что летит с помощью своих анекдотических крыльев. При этом у него обнаружился членистый скорпионий хвост. Именно его и не хватало для полного ансамбля.
Все это весьма слабо напоминало разумные действия – и Чарыев, поколебавшись, отказался от предположения, что пернато-членистоного-рогатое существо – хозяин дома. Тогда кто оно и зачем оно здесь? Тут же возникли и скоропостижно скончались еще несколько гипотез. Забрел в зверинец? Совы и вороны, поселившиеся в разрушенном замке? Или просто декоративное домашнее животное?
Чарыев попробовал обойти чудище, которое немедля вскочило, заскребло когтями по полу, угрожающе ощетинило все свои шипы и снова сказало: «Хаа…»
Нет, пожалуй, все-таки не декоративное животное. Скорее сторож. Но тогда напрашивается мысль, что охраняет он именно выход из туннельчика, откуда появился Чарыев. Скверно. И пистолет, утопил…
Впрочем, это даже к лучшему, С оружием глупостей здесь можно наделать в два счета. Пока ясно одно: животное это – либо биоробот, либо продукт долгой селекции. В естественных условиях оно просто не выживет… Тогда опять же: кто его такое сотворил и зачем? Сторож оно скверный, неуклюжий. (Еще бы! При таком обилии архитектурных излишеств!) Или предполагается, что увидевший его должен незамедлительно хлопнуться в обморок?
Чарыев сделал еще несколько попыток пройти, и везде его встречала все та же пасть и внятно произнесенное: «Хаа…» Ну, вот и славно. Вот и общение помаленьку налаживается. Можно приступать к составлению краткого разговорника. «Хаа – (местн.) – Пущать не велено».
– Мне бы хотелось пройти, – твердо сказал Чарыев, глядя в круглые неумные глаза перепончато-панцирного швейцара.
– Хаа… – тупо ответил тот.
Вот скотина! Чарыев отступил к туннельчику, прикинул расстояние – и побежал, наращивая скорость, как бы намереваясь проскочить по краю, вдоль стены. На первом курсе он неплохо играл в регби, потом решил зря не травмироваться и ушел из команды. Но навыки остались. Цербер купился и бросился наперерез: крылья трещали, когти, взвизгивая, разъезжались на гладком полу. Чарыев резко сменил направление, сделал рывок – и почувствовал, что успевает. Но тут над головой зашипело, затрещало – и тварь шлепнулась на пол прямо перед ним, ощеренная и растопырившаяся, как морской черт. Словно кто-то ухватил бездарного хавбека за шкирку и ткнул туда, где по идее надлежало встречать прорвавшегося форварда.
Чарыев, не растерявшись, повторил маневр, и противник опять оказался не на высоте. Мелькнула когтистая со шпорой лапа – и Чарыев, не удержавшись от соблазна, рубнул ее, пробегая, ребром ладони. Руку отсушил, но и лапа болезненно отдернулась.
Вылетел на середину зала (площади?), чуть не врезался в какой-то столбик, ухватился за него и поглядел, что делается сзади. Дракон с обиженным и ошарашенным видом сидел на своем скорпионьем хвосте и, поджимая ушибленную ногу, укоризненно глядел вслед. Вот дурак, дескать, здоровый, шуток не понимает.
«Ох, что-то я не то делаю, – в тревоге подумал Чарыев. – Что же все-таки происходит? Ничего не могу понять».
Дракон никак не стыковался с предыдущими событиями. Не вписывался он в них. Спасли, обсушили, поприветствовали с экранчика, указали выход – все пока ясно, одно вытекает из другого, противоречий не наблюдается. И вдруг дракон! Нелепость какая-то. Почему, к примеру, он начал бросаться на Чарыева и почему не бросается теперь? Только ли потому, что получил по лапе?
Дракон демонстративно повернулся к Чарыеву гребенчатой спиной и уставился в дыру туннельчика, складывая многочисленные перепонки. Уникальная безвкусица! Может, за уникальность и держат?
А вот не от этого ли столбика отгонял его дракон? Любопытный столбик. Во-первых, единственный в зале, а во-вторых, установлен точно по центру… Значит, имеется столбик круглого сечения, приблизительно метровой высоты, диаметром сантиметров восемнадцать, восемнадцать с половиной… Что еще? Представляет монолит с полом, сделан из того же материала. Требуется узнать: на кой черт его нужно охранять и от кого?
В этот момент круглый срез столбика мигнул, точнее – на секунду изменил цвет. Чарыев поднял брови – на столбике лежал кусок сахара. Или что-то очень на него похожее. Так, может быть, дракон защищал свою кормушку? Миску? Чарыев взял хрупкий белый брусочек, осмотрел, осторожно понюхал. Лизнуть? Ни в коем случае! Хорошо, если несъедобно. А вот если съедобно… Дышат-то они, несомненно, кислородом, но кто знает, что у них за обмен веществ.
Дракон по-прежнему обижался. Ну да бог с ним… Чарыев спрятал «сахар» и зашагал в сторону, противоположную той, откуда вышел. Зашагал! Сильно сказано – зашагал! Он сделал ровно три шага, после чего подпрыгнул, получив по босым пяткам несильный, но чувствительный удар тока. Или ожог наподобие крапивного.
Одновременно с этой откровенно враждебной акцией желтый пол зала ожил. Оставаясь неподвижным, он как бы распался на шестиугольники – каждый своего цвета – и яростно замигал. После десятка высоких нелепых прыжков Чарыев эмпирическим путем установил, что оранжевые и зеленые шестиугольники «кусаются», желтые – нет. Тут уж он запрыгал осмысленно, с желтого на желтый, который, впрочем, через секунду становился зеленым или оранжевым. Чарыев успел отметить, что все это происходит в какой-то хитрой последовательности, что, перепрыгивая, он неровно движется в определенном направлении. Иными словами, ведут. Вернее, гонят.
Потом его задача (уберечь пятки) усложнилась – из оранжевого мало-помалу начал исчезать красный ингредиент, а из зеленого – синий; скачущие шестиугольники стали желтыми, разных оттенков. Взбесившаяся монохромная мозаика! Чарыев почти уже не отличал по цвету агрессивный шестиугольник от безопасного, он находил их каким-то наитием, пока не обнаружил, что пол снова ровно желт, что удары по пяткам прекратились, а сам он еще прыгает. По инерции.
Он остановился и долго не мог отдышаться. Не от усталости, Просто его еще ни разу в жизни так не унижали. Рядом стоял все тот же столбик. (Значило ли это, что он, прыгая, описал круг и вернулся на прежнее место?). Сзади все так же зиял вход в туннель, ведущий к «зиндану», а дракон куда-то исчез.
Итак, его за что-то наказали. Или откровенно и бесцеремонно проверили на быстроту реакции и на различение оттенков. С какой целью? Чарыев поглядел на столбик, уже догадываясь, что сейчас произойдет. Действительно, срез столбика мигнул и вытолкнул новый кусочек «сахара».
Так что забудь версию с «кормушкой для дракона». Это для тебя кормушка, пилот Чарыев. А это тебе сахарок в поощрение. За то, что хорошо и верно прыгал.
Лабораторная мышь? Чарыев с трудом подавил нарастающий гнев и попытался найти более достойное объяснение. Проверка ни разумность? Скорее уж на выживаемость.
Снова он торопится с выводами. Рано делать выводы. Информация нужна, информация, информация. Как можно больше информации. Чарыев осмотрелся. Хорошо бы определить, например, тот ли это зал или точно такой же.
Осторожно ступая, он направился к туннельчику, все еще опасаясь, что электробастонада повторится. В «зиндан» возвращаться, пожалуй, не стоило, и Чарыев двинулся вдоль стены, рассчитывая, что где-нибудь да откроется перед ним выход. Обойдя зал, он вернулся к туннельчику, и ничего перед ним не открылось. Что ж, намек ясен.
Вот только непонятно, куда делся, дракон. Не хотелось бы думать, что он там, внутри. А логично. Пол начал кусаться, и цербер с перепугу залез в «зиндан». Вообще-то коридор для него вроде бы узковат, хотя кто знает… Может «зиндан» – это его конура, из которой он выскочил, потому что его спугнул Чарыев.