– А что вы скажете о Джилл-шоу?
– Это вообще не пойдет, – сказал Гарвин. – Во-первых, у нас уже есть свои танцовщицы. Да, я знаю, секс – хорошая статья доходов, но… нам не нужны неприятности.
– У меня не бывает неприятностей, – возразил Мидт. – Мы всегда играем по заранее расписанному сценарию, предварительно убедившись, что копам дано на лапу, так что никаких арестов не будет. Играй по законам общества, может, метр туда-сюда, и никогда, или почти никогда, не попадешь в беду, – ханжески закончил он.
– У тебя действительно проблема, – согласился Гарвин с Ньянгу. – Ты слишком охоч до денег. Но у меня свои трудности. Мне нужен небольшой парк аттракционов перед входом в цирк, а у тебя двенадцать палаток, не считая шоу с девочками, и ты не пытаешься подсунуть мне уродцев, хотя я не возражал бы против одного-двух великанов.
– Знаю, где достать. Будут здесь завтра утром.
– Заткнись на минутку, – прервал его Гарвин. – Как тебе такое предложение: делим не шестьдесят к сорока, как ты предлагал, а семьдесят к тридцати?
– Почему вы хотите надрать сами себя? – Лицо Мидта приобрело подозрительное выражение.
– Потому что мое шоу должно быть чистым… по крайней мере, внешне. Поймешь это – сможешь работать на меня. Мое первое условие: ты зафиксируешь процент, на который будешь надирать публику, так, чтобы он не был совсем уж грабительским. Второе условие: всю дорогу ты имеешь дело только напрямую со мной. Или я брошу и твою жирную задницу, и твою труппу посередь любой заваренной тобой каши. На любой задрипанной планетке, где есть хоть что-нибудь, напоминающее полицию.
– Черт. – Мидт призадумался. – Будь хоть какое-то другое шоу… Не уверен, что я силен по части быть честным.
– Тогда тебе лучше начать учиться этому, – посоветовал Ньянгу. Происходящее его забавляло.
Мидт протянул свою широкую лапу:
– Ладно. Тяжелый торг. Но я принимаю сделку.
– Тогда тебе лучше приступить к работе. Пристрелять несколько ружей и размонтировать свои сложные конструкции, – холодно бросил Гарвин и направился обратно к кораблю.
– Вот теперь у нас полный комплект, – заметил Ньянгу. – Жульнические аттракционы, цыгане, чужаки, слоны и коты-убийцы.
– Я знаю, – счастливым голосом отозвался Гарвин. – Это действительно начинает походить на цирк. И, как ты сказал еще там, на Камбре, никому и в голову не придет, что этот размалеванный шутовской балаган на самом деле – группа героев-разведчиков, затеявших весьма опасную авантюру с неочевидным исходом.
Состоялась генеральная репетиция в костюмах.
Гарвин, несмотря на романтическую жажду дать первое представление в шапито, проявил благоразумие и организовал все в главном трюме «Большой Берты».
Место для представления устраивалось одинаково как внутри корабля, так и вне его: съемные трибуны для зрителей, установленные по периметру прямоугольной зоны, почти в полкилометра длиной. Их количество менялось в зависимости от наплыва публики, так чтобы цирк Янсма никогда не выглядел полупустым.
Дорожка для лошадей тянулась от актерского входа вокруг арен и уходила в проход на другой стороне.
Гарвин, неизменный традиционалист, намеревался ввести три арены, каждая около двадцати пяти метров в диаметре. Они могли раздвигаться дальше или сдвигаться теснее в зависимости, опять же, от числа зрителей. Зрители входили через главный грузовой шлюз, внутренняя переборка которого убиралась. Сверху нависали джунгли из тросов и канатов для воздушных гимнастов, а высоко над ними располагалась задняя часть командной капсулы. Снаружи корабля раскинулась площадка для аттракционов, а у входа в шлюз зазывалы выкрикивали всякую чепуху, приглашая зрителей внутрь.
Гарвин позвал всех желающих.