В тот момент, когда она вставала, «Большую Берту» слегка передернуло от очередного прыжка и девушка свалилась Гарвину на колени.
– Сволочь! – выругалась Дарод, вскакивая. – Никак не привыкну к выходу из нуль-пространства.
Гарвин только улыбнулся, думая о том, как все-таки приятно было ощущать близость коснувшегося его тела.
– А кому легко? – откликнулся Ньянгу, занимая освободившийся стул. – Но я думаю, следует спустить пару шкур с нашего дорогого дежурного офицера, в чьи обязанности теоретически входит предупреждать нас, когда мы скачем из одной дикой черной бесконечности в другую.
– Ой, наверное, я должна вам сказать, – проговорила Монтагна. – Система оповещения выключена… Один из техников пытается избавиться от этой старухи на пленке.
Пока она говорила, репродуктор у них над головами ожил и знакомым, с некоторых пор вызывающим тихую ненависть у всего личного состава, синтетическим голосом поведал: «До следующего прыжка… три часа по корабельному времени».
– Люблю технику. – Иоситаро улыбнулся. – Давайте запишем какие-нибудь мелодии и пустим их вместо голоса, как это делалось на первых звездолетах. Или введем должность вестовых. Или сигнальные флажки.
– Спокойной ночи, господа, – чирикнула Дарод и удалилась.
– А она вовсе даже ничего, – проводил ее взглядом Ньянгу.
– Ничего, – как можно беззаботнее согласился Гарвин.
– О чем именно она с тобой говорила? Совала нос, куда не следует?
– Это любопытство несколько иного рода, чем твое. Ничего особенного.
– Осторожно, Гарвин.
– О чем это ты?
Ньянгу выждал минуту.
– Осторожно, не пролей пиво себе на колени. Сэр.
– Матерь божия под градусом, – прошептал Гарвин.
– Именно. – Ньянгу вместе с ним уставился в экран. – Кто-то явно не страдал предрассудками относительно использования ядерного оружия.
Планета под ними, равно как и луны-близнецы, которым теоретически полагалось быть укрепленными, представляла собой сплошную пустыню. Счетчик радиации просто захлебывался.
– Какие-нибудь передачи есть? – спросил Гарвин находящегося рядом офицера.
– Кратеры слишком фонят, сэр, – доложил дежурный. – Мы отбросили все, что явно исходило от бомб… и ничего не осталось. В какой-то момент с одной из лун нам удалось поймать что-то похожее на код. Но потом оказалось, что это чисто случайный шум. Больше ничего, сэр.
– Целая система накрылась. – Ньянгу задумчиво поскреб подбородок. – В книжке говорилось, будто бы ее население насчитывало пять миллиардов. – Хаута слегка передернуло. – Видимо, есть вещи похуже Империи, а?
– Наверное, – откликнулся Гарвин. – Если только это не Конфедерация решила первой нарушить правила. Дежурный!
– Сэр!
– Уводите нас отсюда к чертям. Следующая попытка.
– Вопрос.
– Ответ. – Ньянгу зевнул. – Кстати, твоя голова очень удобно лежит у меня на груди.
– Я слышала, – продолжала Маев, – что теория запустения возникла у вас с Гарвином, когда вы давным-давно впервые столкнулись с миром, где, казалось, были все шансы для процветания цивилизации.
– А… То было в грешные дни нашей юности. Еще до того, как мы прониклись звездными добродетелями служения Конфедерации во веки веков или, по крайней мере, пока кто-нибудь не отстрелит нам задницы.
– Мне почему-то не кажется, что вся эта затея, – Маев очертила круг в полумраке, – просто некое замысловатое мошенничество с целью привести вас двоих куда-то, где вы, улучив момент, сможете выгодно сойти со сцены.
– Олух! – Ньянгу резко сел в постели. – Знаешь, я ведь никогда даже не думал о такой возможности. Идиот!
Маев тоже села.
– Боюсь, это прозвучало так, как будто ты говорил правду. Если бы я не могла отличить…
– Я и говорил правду, – уязвленно перебил Иоситаро. – Я вообще практически не лгу, и уж всяко любимой женщине.
– Хорошо.