Вас там не было, поэтому вы не знаете, как выглядят взрослые мужчины с детскими лицами. И была тишина, клянусь Богом! Даже Руфус Клейтон молчал, хотя заставить его замолчать можно только забив кулак ему в глотку. Говорил Белый – он говорил, и приподнимал руки, и слегка как бы дул на Желторотика. Но что-то произошло с его легкими. В них что-то урчало и булькало, как в трубах, когда вода заканчивается, и ему было трудно дышать. Я подумал, наверное, рак или что-то в этом роде.
– Желторотик летал нынче ночью, – хриплым голосом говорил Белый, и глаза его сверкали за тонкими стеклами очков, как у привидения. – О да, он летал очень далеко и очень быстро. Правда? – Он взглянул на Желторотика, и маленькая птичка склонила головку набок, словно соглашаясь. – Вот интересно, где же он был?
– Во Флориде, где не льют по два месяца подряд дожди, – сказал Билли Дэвис.
– Летал в большой город, – предположил малыш Мердок. Голос его напоминал звук трубы нью-орлеанского оркестра. – Где всю ночь горят фонари, а по улицам гуляют красивые женщины.
– В деревню. – Это подал голос новый парень, имени которого я не знал. – Над фермой, где пахнет зеленью.
– В Мэйсонвилл. – Это я сказал. Не знаю почему. Белый поднял голову. Крылья канарейки затрепыхались, и он прижал ее к своей впалой груди.
– Мэйсонвилл? Кто это сказал?
Малыш Мердок ткнул в мою сторону большим черным пальцем. Кто-то посторонился, кто-то подтолкнул меня, а в результате мы оказались лицом к лицу с Белым. Он кивнул и слегка улыбнулся.
– Я тебя помню, – сказал он. – Ты больше не Ванда?
– Меня теперь зовут Вандой.
– Я понимаю почему. Ты что, вообще не ешь?
– Я еще расту, – пояснил я, а он засмеялся и закашлялся одновременно, а потом сказал:
– Мы все растем.
Потом он встал совсем близко, я видел его яркие горящие глаза прямо перед лицом, и хотел отступить от полыхающего в них пламени, но не стал. Помню еще, что все машины оказались выключены» и в полной тишине я услышал, как стучит мое сердце.
– Да, сэр, – заговорил он. – Я уверен, что Желторотик сегодня ночью летал именно в Мэйсонвилл. Он пролетел над самым центром города. Погоди, я проверю. – Он поднес канарейку ко рту и тихонько посвистел. Потом переместил ее к своему уху, та склонила головку, но я ничего не услышал. – Да, сэр, – повторил Белый, снова сжимая птичку в ладонях. – Желторотик действительно летал в Мэйеонвилл, и хочешь знать, что он рассказал? Мэйсонвилл – это город с двумя улицами, одна идет к нему, другая – от него. В Мэйсонвилле есть парк, очень большой парк, а в нем полно фонарей, которые заливают все золотистым светом. Там есть парковые скамейки, и Желторотик видел на скамейках влюбленных, они сидят в золотистом свете, да, красивые мужчины и женщины, и они говорят о любви. А вокруг парка раскинулся город, и город тоже весь полон огней, так что там на самом деле никогда не бывает совсем темно и люди ходят по улицам, когда им вздумается. Вчера ночью над Мэйсонвиллом сияли звезды и светила луна. Такая луна, которая бывает только в Мэйсонвилле. Ни в каком другом месте на свете такой луны не увидишь, потому что она величиной со все небо, такая огромная. И там тепло от луны, и Желторотик все это видел, когда сидел на ветке сосны в том самом парке. Желторотик принес с собой запах свежих сосновых иголок и теплого ночного воздуха. Вот, чувствуете? – Он глубоко вздохнул, и все тоже вздохнули. – Свежие сосновые иглы, – сказал он. – Яркая луна. Красивые мужчины и женщины в золотистом свете, под звездным небом. Вот что увидел Желторотик в Мэйсонвилле. А ты видишь? Это он меня спрашивал.
– Да, сэр, – ответил я, и это была чистая правда.
– Желторотик очень счастлив, – улыбнулся Белый.