– Да. Этот источник энергии – Монолит.
Я сглотнул. Не то чтобы удивился – этого следовало ожидать, просто очень уж точными оказались предположения Призрака, который утверждал, что вся Зона – это особого рода глюк, вызываемый влиянием Монолита. Когда я впервые об этом услышал, мне это показалось полной чушью. Взять, например, артефакты. Если допустить, что они являются только плодом нашего одурманенного Монолитом воображения, то за пределами Зоны они должны попросту исчезать. Но этого не происходит. Они не только продолжают существовать, но и сохраняют все свои свойства. На мой взгляд, тут концы не сходились с концами.
– Значит, Зона – это галлюцинация? – спросил я напрямик у Артема.
– Да.
– Но погоди!
Я поделился с ним своими соображениями, рассказал о теории Призрака, привел в качестве основания для своих сомнений существование артефактов.
– И что? – спросил он, выслушав меня до конца. – Что это меняет?
– Как что? Если артефакты являются плодом нашего воображения, как же они сохраняют необычные свойства за пределами зоны излучения Монолита?
– Ах, вот что тебя смущает... Забей. Все намного проще и намного сложнее, чем ты думаешь.
– А пояснить можно?
– Не знаю. Боюсь, у тебя не хватит образования, чтобы понять, как это работает.
– Неужели нельзя объяснить на пальцах?
– Оно тебе надо?
– Не знаю. Скорее да, чем нет.
Артем стянул с головы шлем и почесал макушку.
– Тогда тебе кое-что придется принять на веру. Я не смогу тебе доказать некоторые вещи. Тебе придется попросту мне поверить, что все происходит именно так, а не как-то иначе.
– Ладно, допустим.
– Хорошо. Тогда начну с главного. Артефакты продолжают существовать в реальности за пределами Зоны потому, что сама реальность, к которой ты так привык, является плодом твоего воображения.
– Ну, это ты загнул, – покачал я головой. – Стукну тебя прикладом по башке, сразу убедишься, что приклад не является плодом твоего воображения.
– Является.
– Но все его видят одинаково! – парировал я.
– Потому что воображение всех существ строит образ приклада на основе истинной информации, записанной на структуре самого Пространства.
– Какого к чертям пространства?
– Физического вакуума. Это лишь кажется, что вакуум является пустотой. Это нас так глючит. На самом деле физический вакуум, состоящий из зеркально спаянных пар «кварк-антикварк», является сверхплотной и сверхупругой средой. В миллионы раз прочнее и тверже алмаза.
– Как же мы в таком случае двигаемся? – удивился я.
– А мы и не двигаемся, – ответил Артем. – Мы переписываем информацию о своей локализации. А сами являемся, как и все в этом мире, чистой информацией. И интерпретируем ее. А информация записана волнами на физическом вакууме...
– Тьфу на тебя! – отмахнулся я. – Хорош грузить! Прямо «Матрица» какая-то.
– Только без компьютеров. Представь, что мы просто читаем книгу, в которой написано обо всем, что есть на свете. И представляем себе эти картинки очень ярко. Ты же представляешь пиратов, когда читаешь о них в книге. А книга – записи на Пространстве.
– Ты мне лучше скажи, что же все-таки делает Монолит?
– Его энергия так велика, что он переписывает эти записи. Вносит в них волновые искажения. И мы видим, чувствуем, осязаем и обоняем то, чего не было до внесения этих изменений. Аномалии, артефакты и прочее. Это как если бы в сказку о Красной Шапочке вдруг вписали несколько строк о выскочившем из-за дерева кровососе.
– Но кровососы реально убивают! – не выдержал я.
– Пуля тоже убивает, – парировал Артем. – Но и она лишь плод нашего воображения, основанный на интерпретации истинной информации о ней.
– Все, хватит! – Я поднял руки. – Это уж слишком! Может, вас этому и учат в ваших университетах, но для меня это перебор. Я привык воспринимать реальность реальностью, а не какими-то дурацкими записями неизвестно на чем. Мне дорога моя крыша на привычном для нее месте.
– Тогда пойдем, – пожал плечами Артем.
– Куда? Обезвреживать Монолит?
– Теоретически можно обезвредить и сам Монолит. Только зачем? Если убрать оба оставшихся излучателя, он сам сдуется. Превратится в обычный кусок черной породы. Это проще. Не надо переться в Саркофаг.
– К тому же его пришлось бы штурмовать, – добавил я. – Припять серьезно защищается силами группировки «Монолит».
– Тем более. Не хватало угробиться под конец.
Мы осторожно двинулись вдоль показавшейся справа реки, ступая по сильно разрушенной асфальтовой дороге. Впереди, в свете разгорающегося восхода, виднелись высотные дома опустевшего городка энергетиков.
– Тут надо ухо держать востро, – предупредил я. – На крышах высоток дежурят монолитовские снайперы. Причем не с винторезами, а с гаусовками, которые так лупят, что броник дает не больше защиты, чем марлевые трусы. У тебя помечены места установки излучателей?
– Их локализация в пространстве хаотичным образом переписывается время от времени, чтобы параметры луча соответствовали изменяющейся со временем структуре навигационного коридора. Так что точек установки в привычном тебе понимании нет.
– А большие они? – решил уточнить я. – Эти твои излучатели?
– С шарик от пинг-понга, – ответил Артем.
– Зашибись, – помотал я головой. – Как же их, блин, искать?
– Я объяснял, а ты не слушал. Монолит активируется по ночам, чтобы прямые солнечные лучи не вносили помехи при изменении записей. В это время обнаружить излучатели проще всего. Они начинают в некотором роде фонить.
– Так вот почему ночью в Зоне так хреново! – пробурчал я.
Артем ничего не ответил. Но тут мне в голову пришла новая мыслишка, поразившая меня самого. И я не удержался от вопроса.
– Погоди! – Я догнал напарника. – Монолит может добавить записи только касательно навигационного канала, размещения излучателей и прочего в том же духе?
– Нет. Любые.
– Что значит «любые»? – насторожился я.
– А то и значит. Хоть новенький «Мерседес» может тебе дописать в реальности, хоть особняк в Лос-Анджелесе.
– Гонишь?
– Да ну тебя, – отмахнулся Артем. – Трудно с тобой разговаривать.
– Можно подумать, с тобой легко. Кажется, до меня начало доходить. Реальность – это как штрихкод на ценнике в магазине. Черточки, которые складываются в некую информацию о мире. Черточки – это волны в физическом вакууме.
– Ого! – с удовольствием кивнул напарник. – Котелок у тебя все же варит.
– Могу тебя обрадовать, – съязвил я. – Менингитом я в детстве не болел. Мы, значит, эти черточки как-то чувствуем, считываем информацию и на ее основе представляем весь мир вокруг. А поскольку черточки для всех одинаковые, то и мир все видят, слышат и осязают оинаково.
– Примерно одинаково, – поправил меня Артем. – Информация о мире не такая подробная, как кажется. И мы многое додумываем сами. Восприятие мира сильно зависит от нашего состояния, больны мы, влюблены или чем-то расстроены. В разном состоянии одни и те же объекты мы можем вовсе не заметить, приукрасить или недооценить.
– Забавно. – Я переварил эту мысль в голове. – Выходит, если Монолит может дописать что угодно волнами на Пространстве, то легенда об Исполнителе Желаний не такая уж чушь.
– Это вообще не чушь, – ответил Артем. – Дело в том, что информация об изменении состояния навигационного канала передается в Монолит на частотах, близких к частотам сознания. И если рядом с Монолитом кто-то ярко что-то пожелает, Монолит воспримет это как навигационную команду и запишет в реальность то, о чем просили. Это автомат, ему все равно, что записывать – положение излучателей или новую машину в твоем гараже. Он просто принимает команды и выдает результат.
– Охренеть!
– Только желания перед Монолитом надо загадывать ночью, – добавил напарник. – Все остальное время порты Монолита закрыты от помех солнечного излучения.
Я как-то сразу и моментально во все поверил. Слишком логично все звучало – не подкопаешься.
– Тут задумаешься, – произнес я. – Не стоит ли все-таки штурмануть Саркофаг...
– Иди, штурмуй, – спокойно ответил Артем. – Мне некогда.
– Так ведь целый день впереди! – Мне вдруг стало ясно, что от моего миллиона, точнее, от исполнения любого желания, меня отделяет всего ничего – километр, не больше.
Хотя, кроме преодоления этого, действительно невеликого, расстояния, предстояло пробиться через засады монолитовцев в Припяти. В одиночку на такой прорыв не отваживался никто. Даже ради исполнения самых заветных желаний. Потому что их снайперы, засевшие на крышах высотных домов с электромагнитными гаусовскими винтовками, не оставляли для одиночки почти никакого шанса. Вот если бы иметь небольшой отрядик, человек десять, к примеру, то можно было бы рискнуть. Когда-то Призрак со Стрелком пытались сколотить такую команду, да только заглохло все, насколько я знаю.
Правду говорят – близок локоть, да не укусишь. И через засады одному не пройти, и Артем туда переться не собирается. Вроде как незачем. Но тут меня посетила настолько светлая мысль, что мне аж икнулось от неожиданности. Я кашлянул несколько раз и спросил:
