Уже через пять минут разговора Скалли чувствовала: еще одно слово, и она набросится на партнера с кулаками. Будет бить, драть ногтями, кусать — лишь бы стереть эту многозначительную ухмылку с его лица. Разумеется, он был бы последним, кому она рассказала бы об этом своем желании. Или хотя бы дала понять, что оно возникло.
— …всего этого недостаточно, чтобы начать расследование! — странно, что приходится объяснять это специальному агенту Фоксу Малдеру! А он сидит и — такое ощущение, что с интересом наблюдает за ходом психологического опыта, скотина. Пиджак на спинке стула, рукава рубашки закатаны, рука небрежно играет карандашом… Ему не надо изображать спокойную уверенность — она у него в крови. И проклятая увлеченность делом, погруженность в проблему по уши. И, вообще, прекрати делать из меня дуру!
— Замечательно, Скалли. Мы с тобой разошлись во мнениях. Не в первый раз и, уверен, не в последний.
Он явно удовлетворен ходом опыта.
— Если бы у нас были доказательства, мы бы…
— Что такое научный подход? Вот, теперь он проанализирует результаты психоэкзерсисов — и все равно останется при своем мнении!
— Стоит тебе задаться нелепым вопросом — и ты уже на полпути к научному открытию…
И в этом весь он — никакой связи с темой разговора. Как же мне убедить его?! Кстати — на столе журнал с очередной «желтой» сенсацией.
— Чем отличается это похищение от дешевой сенсации про… — как там в журнале? — …про столетнюю женщину, родившую ящерицу?
Получил?
— Тем, что ящерица появилась на свет далеко от озера Окабоджи.
— Ока… Как там?
— …боджи. 0-ка-бо-джи.
— И как я должна реагировать на это название?
— Положительно — если любишь ловить форель. И щелкать НЛО.
Есть ли в этом мире хоть что-нибудь, о чем не хранились бы в гигантской свалке под названном «память Малдера» хотя бы обрывочные сведения? А этот невозможный тип уже встает, гасит верхний свет, включает диапроектор… Удивительно, как много можно, при желании, разместить в конуре неотапливаемого подвала ФБР.
— Что значит — «щелкать»? — спросила, не очень-то ожидая ответа.
Так и есть — на стене уже привычное размытое изображение чего-то дисковидно-зуб-чатого, зависшего над деревьями. А он, тоном массачусетского профессора, дает комментарии:
— Четыре визита в августе шестьдесят седьмого года. Один зафиксирован пилотом метеорологической службы. Снимок увеличен с помощью современной свето— и цифровой технологии.
Пилот? Это уж больше похоже на свидетельские показания, заслуживающие внимания.
— Этот снимок сделан пилотом?
— Представь себе — девочкой-скаутом с камерой «Инстаматик». Четверо скаутов из девяти уверяют, что видели нечто странное. Если добавить нилота, то выходит — пятеро свидетелей.
Ну да, именно так он и собирает «объективные наблюдения». Четверо детей и один нилот, явно перебравший в тот день лишку. Какие еще подробности припасены у Призрака в жилетном кармане
— ВВС заявили, что это метеозонд. Но в тот день никто, нигде — в радиусе семисот миль — не запускал ни одного метеозонда. Прочти имена девочек-скаутов.
И подсовывает архивную распечатку. Почитать? Пожалуйста.
— Лайза Терелл, Бонни Винстоун, Дорин Макалистер, Дарлен Моррис.
И к чему это?
А Малдер уже стоит у импровизированного экрана, на который спроецирована та самая злополучная вырезка — «Подросток похищен…» — и подчеркивает ручкой двухдюймовые буквы в центре статьи. Имя матери похищенного ребенка. Дарлен Моррис.
— Та самая Дарлен Моррис! Что ж. Пока он победил. Придется лететь в Сиу-Сити.