16
«Сбылись ли ожидания Петра Петровича, - какое нам дело, читатель?» (Кодр. «На виноград, в Ялту…» -«Будильник», 1880, № 1).
«Быть может, вам, мои прелестные читательницы, покажется это выражение слишком вульгарным, или даже, чего доброго, дерзким, и потому я спешу оговориться. Это сравнение не принадлежит мне, я заимствовал его у Гейне, который, как это доподлинно известно, был верный поклонник культа женщины и, следовательно, никак не мог сказать что-либо обидного для прекрасного пола» (Веди «Е. А. Вернер». «Любочка». - «Московский листок», 1882, № 157).
4
Из семи произведений 1881 года6 три относится к сценкам («Суд», «И то и сё» - две сценки под одним заглавием), одно - к рассказам от 1-го лица («В вагоне») и три - к рассказам в 3-м лице: «Двадцать девятое июня» («Петров день»), «Салон де варьете», «Грешник из Толедо».
Структура повествования рассказов в 3-м лице остается прежней (см. сводную таблицу на стр. 18): в 100% рассказов обнаруживаются все виды субъективных оценок повествователя.
1. «Что за смесь племен, лиц, красок и запахов! «…» Пыль ужаснейшая! «…» Как хорошо она делает, что прячет свои руки и ноги!» («Салон де варьете»).
«Все почувствовали себя на седьмом небе, но… злая судьба!» («Двадцать девятое июня». - «Будильник», 1881, №26).
2. «И глупый Спаланцо отравил свою бедную жену…» («Грешник из Толедо». - «Зритель», 1881, №26).
«За тройками гнался нееыносимейший в мире человек» («Двадцать девятое июня»).
3. «Вы заносите ногу на первую ступень, и вас обдает уже сильнейшими запахами грошового будуара и предбан6 Всего в 1881 г. написано 11 художественных произведений. Из анализа по сетке исключены юморески, не относящиеся к жанру рассказа, - «Темпераменты», «Контора объявлений Антоши Ч.», «Свадебный сезон». 2 А. П. Чудаков
17
РЕ3УЛЬТАТЫ ОБСЛЕДОВАНИЯ ТЕКСТОВ ЧЕХОВА ПО СЕТКЕ-ВОПРОСНИКУ1. Позиция повествователя - в развернутых высказываниях (восклицаниях, афоризмах и т. п.) 2. Позиция повествователя в отдельных словах 3. Вмешательство повествователя в ход рассказа (обращения к читателю и т. п.)
ГОД
Общее число произве-дений Рассказы в 3-м лице а) общее число б) тексты, давшие положительные ответы Сценки а) общее число б) тексты, давшие положительные ответы Рассказы от 1-го лица а) общее число б) тексты, давшие положительные ответы
1881
1882
1883
1884
1885
1881
1882
1883
1884
7
28
75
43
78
3
15
31
27
31
3
15
31
27
100%
87%
67%
15%
6%
100%
100%
80%
41%
3
3
31
12
40
3
3
31
12
100%
о%
19%
16%
10%
100%
66%
64%
42%
1
10
13
4
7
1
10
13
4
100%
80%
77%
50%
71%
100%
100%
100%
100%
1885
31
13%
40
15%
7
100%
1881
1882
1883
1884
3
15
31
27
100%
80%
48%
22%
3
3
31
12
33%
о%
23%
42%
1
10
13
4
100%
70%
61%
25%
1885
31
6% 40
10% 7
42%
ника «…» A propos: не ходите в Salon, если вы не того…» («Салон де варьете»).
Сценки 1881 г. по типу повествования близки к рассказам в 3-м лице 1880-1881 гг. Во всех трех сценках находим субъектно-оценочные формы речи повествователя.
«Проклятые комары и мухи толпятся около глаз и ушей и надоедают до чертиков… «…» В воздухе, на лицах, в пении комаров такая тоска, что хоть в петлю полезай…» («Сельские картинки. а) Суд». - «Зритель», 1881, №14).
Отличие находим только в 3-м пункте сетки - в одной из сценок повествователь вмешивается с внефабульным замечанием: «Воздух полон запахов, располагающих к неге: пахнет сиренью, розой; поет соловей, солнце све-тит… и так далее» («И то и сё»).
В 1882 г. в структуре повествования рассказов в 3-м лице (их 15) и рассказов от 1-го лица (10) изменения произошли несущественные.
Несколько меньше стало в них развернутых рассуждений повествователя (см. в таблице на стр. 18 вертикаль под цифрой 1). Но в целом его высказывания - в виде наблюдений, афоризмов, серьезных и юмористических, очень часто эмоционально окрашенных, - по-прежнему один из важнейших ингредиентов повествования.
Стиль рассказов от 1-го лица и рассказов в 3-м лице здесь очень близок. Повествователь в последних часто персонифицируется, выступает от своего «я». См., например, в «Живом товаре»: «Я описываю не столичный август, туманный, слезливый, темный, с его холодными, донельзя сырыми зорями. Храни бог! Я описываю не наш северный, жесткий август. Я попрошу читателя перенестись в Крым…» («Мирской толк», 1882, № 29). В конце этого рассказа условный повествователь вообще превращается в действующее лицо: «В этом году мне пришлось проезжать через Грохолевку, именье Бугрова. Хозяев я застал ужинавшими» («Мирской толк», 1882, № 31).
Один из главных вопросов, встающих при описании всякой повествовательной системы, - как соотносится оценка, выраженная в слове повествователя, с позицией автора, то есть с позицией, которая «выводится» из всего произведения.
2*
19
В большинстве случаев в эти годы оценка повествователя совпадает с авторской. Такой тип повествователя особенно отчетливо обнаруживается во всех повестях и больших по объему рассказах, написанных в 1882 г. («Цветы запоздалые», «Живой товар», «Зеленая коса», «Ненужная победа», «Скверная история» и др.).
«Иван Иванович, откровенно говоря, славный малый, но очень тяжелый человек» («Живой товар»).
«Не удивляйтесь и не смейтесь, читатель! Поезжайте в Отлетаевку, поживите в ней зиму и лето и вы узнаете, в чем дело…
Глушь - не столица… В Отлетаевке рак - рыба, Фома - человек и ссора - живое слово» («Двадцать девятое июня». - «Спутник», 1882, № 12).
«И ровно в полночь дорогое, пуховое одеяло, с вышивками и вензелями, уже грело спящее, изредка вздрагивающее тело молодой, хорошенькой, развратной гадины» («Который из трех». - «Спутник», 1882, № 14).
Прямые эти суждения исходят как бы прямо от автора - во всяком случае, он их, несомненно, разделяет.
Такому повествователю в произведениях этих лет предоставлена важная роль. Он дает прямые характеристики героям, а нередко даже формулирует основную мысль произведения.
Такая позиция не отличалась литературной оригинальностью, и именно в рассказах этого типа таилась наибольшая опасность нравоописательных и сентиментальных шаблонов.
«Но грянул гром - и слетел сон с голубых глаз с льняными ресницами…
«…» Ему и ей так хотелось жить! Для них взошло солнце, и они ожидали дня… Но не спасло солнце от мрака и… не цвести цветам поздней осенью!» («Цветы запоздалые». - «Мирской толк», 1882, № 39-41).
Но гораздо чаще повествователь выступает в ином речевом обличье. Все его высказывания, афоризмы подаются с явной комической установкой. Этой цели служит и просторечная лексика, и обыгрывание научных терминов, и комическое употребление славянизмов, и фамильярные обращения к читателю. Рассказчик обо всем сообщает «с ужимкой», с непременным расчетом на юмористический эффект.
20
Эта «непрямая» цель ощущается обычно с первых же строк рассказа.
«Тонкая, как голландская сельдь, мамаша вошла в кабинет к толстому и круглому, как жук, папаше» («Папаша»).
«Между Понтом Эвксинским и Соловками, под соответственным градусом долготы и широты, на своем черноземе с давних пор обитает помещичек Трифон Семенович. Фамилия Трифона Семеновича длинна, как слово «естествоиспытатель», и происходит от очень звучного латинского слова, обозначающего единую из многочисленных человеческих добродетелей. «…» Говоря откровенно, Трифон Семенович порядочная-таки скотина» («За яблочки»).
Оценка высказана в фамильярно-юмористическом тоне, и автор принимает эту оценку и самый тон - традиционный для юмористики 70-80-х годов.
Но в эти же 1880-1882 гг. написаны рассказы, где обнаруживается другая авторская позиция. Внешний стилистический облик рассказчика совершенно тот же, но его точка зрения не совпадает с авторской. Традиционный юмористический стиль используется не в «положительном» смысле, а как своеобразная маска, которую надевает автор. Это маска юмориста-балагура, отождествляющего себя с рядовым обывателем, - он не прочь по ходу рассказа поболтать на животрепещущие темы: о тещах, о приданом, о выпивке, о дачах, о женщинах.