Диана в вестибюле говорила по телефону. Виктор прислушался.
— Нога!.. Да. Раздроблена кость… Хорошо… Ладно… Скорее, мы ждем.
Сквозь стеклянную дверь Виктор увидел, как она повесила трубку и побежала вверх по лестнице. «Что-то у нас в городе стало с мокрецами нехорошо. Возня какая-то вокруг них. Что-то они «сем стали мешать, даже директору гимназии. Даже Лоле, — вспомнил он вдруг. — Кажется, она тоже проходилась насчет них…» Он поглядел на мокреца. Мокрец смотрел на него.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Виктор. Мокрец молчал. — Вам что-нибудь нужно? — спросил Виктор, повышая голос. — Глоток джину?
— Не орите, — сказал мокрец. — Я слышу.
— Больно? — сочувственно спросил Виктор.
— А вы как думаете?
«На редкость неприятный человек, — подумал Виктор. — Впрочем, бог с ним — встретились и разошлись. А ему больно…»
— Ничего, — сказал он. — Потерпите еще несколько минут. Сейчас за вами приедут.
Мокрец ничего не ответил, лоб его сморщился, глаза закрылись. Он стал похож на мертвого — плоский и неподвижный под проливным дождем. На крыльцо выскочила Диана с докторским чемоданчиком, присела рядом и стала что-то делать с покалеченной ногой. Мокрец тихонько зарычал, но Диана не произнесла успокаивающих слов, какие обычно говорят в таких случаях врачи. «Тебе помочь?» — спросил Виктор. Она не ответила. Он поднялся, и Диана, не поворачивая головы, проговорила: «Подожди, не уходи».
— Я не ухожу, — сказал Виктор. Он смотрел, как она ловко накладывает шину.
— Ты еще понадобишься, — сказала Диана.
— Я не ухожу, — повторил Виктор.
— Вообще-то ты можешь сбегать наверх. Сбегай, хлебни чего-нибудь, пока есть время, но потом сразу возвращайся.
— Ничего, — сказал Виктор. — Обойдусь.
Потом где-то за пеленой дождя зарычал мотор, вспыхнули фары. Виктор увидел какой-то джип, осторожно заворачивающий в ворота. Джип подкатил к крыльцу, и из него грузно выбрался Юл Голем в своем неуклюжем плаще. Он поднялся по ступенькам, нагнулся над мокрецом, взял его руку. Мокрец глухо сказал:
— Никаких уколов.
— Ладно, — сказал Голем и посмотрел на Виктора. — Берите его.
Виктор взял мокреца на руки и понес к джипу. Голем обогнал его, распахнул дверцу и залез внутрь.
— Давайте его сюда, — сказал он из темноты. — Нет, ногами вперед… Смелее… Придержите за плечи…
Он сопел и возился в машине. Мокрец снова зарычал, и Голем сказал ему что-то непонятное, а может быть, выругался, что-то вроде: «Шесть углов на шее…» Потом он вылез наружу, захлопнул дверцу и, усаживаясь за руль, спросил Диану:
— Вы им звонили?
— Нет, — ответила Диана. — Позвонить?
— Теперь уж не стоит, — сказал Голем, — а то они все законопатят. До свидания.
Джип тронулся с места, обогнул клумбу и укатил по аллее.
— Пойдем, — сказала Диана.
— Поплывем, — сказал Виктор. Теперь, когда все кончилось, он не чувствовал ничего больше, кроме раздражения.
В вестибюле Диана взяла его под руку.
— Ничего, — сказала она. — Сейчас переоденешься в сухое, выпьешь водочки, и все станет хорошо.
— Течет, как с мокрой собаки, — сердито пожаловался Виктор, — потом, может быть, ты объяснишь наконец, что здесь произошло?
Диана устало вздохнула:
— Да ничего здесь особенного не произошло. Не надо было фонарик забывать.
— А капканы на дорогах — это у вас в порядке вещей?
— Бургомистр ставит, сволочь…
Они поднялись на второй этаж и пошли по коридору.
— Он сумасшедший? — осведомился Виктор. — Это же уголовное дело. Или он действительно сумасшедший?
— Нет. Он просто сволочь и ненавидит мокрецов. Как и весь город.
— Это я заметил. Мы их тоже не любили, но капканы… А что мокрецы им сделали?
— Надо же кого-то ненавидеть, — сказала Диана. — В одних местах ненавидят евреев, где-то еще — негров, а у нас мокрецов.
Они остановились перед дверью, Диана повернула ключ, вошла и зажгла свет.
— Подожди, — сказал Виктор, озираясь. — Куда ты меня привела?
— Это лаборатория, — ответила Диана. — Я сейчас…
Виктор остался в дверях и смотрел, как она ходит по огромной комнате и закрывает окна. Под окнами темнели лужи.
— А что он здесь делал ночью? — спросил Виктор.
— Где? — спросила Диана, но оборачиваясь.
— На тропинке… Ты ведь знала, что он здесь?
— Ну, понимаешь, — сказала она, — в лепрозории плохо с медикаментами. Иногда они приходят к нам, просят…
Она закрыла последнее окно и прошлась по лаборатории, оглядывая столы, заставленные приборами и химической посудой.
— Гнусно все это, — сказал Виктор. — Ну и государство. Куда ни поедешь — везде какая-нибудь дрянь… Пошли, а то я замерз.
— Сейчас, — сказала Диана.
Она взяла со стула какую-то темную одежду и встряхнула ее. Это был мужской вечерний костюм. Она аккуратно повесила его в шкафчик для спецодежды. «Откуда здесь костюм? — подумал Виктор. — Причем, какой-то знакомый костюм…»
— Ну вот, — сказала Диана. — Ты как хочешь, а я сейчас залезу в горячую ванну.
— Послушай, Диана, — сказал Виктор осторожно. — А кто был этот… с таким вот носом… желтолицый? С которым ты плясала?…
Диана взяла его за руку.
— Видишь ли, — сказала она, помолчав, — это мой муж… Бывший муж.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Давно я вас не видел в городе, — сказал Павор насморочным голосом.
— Не так уж давно, — возразил Виктор, — всего два дня.
— Можно с вами посидеть, или вы хотите побыть вдвоем? — спросил Павор.
— Садитесь, — вежливо сказала Диана.
Павор сел напротив нее и крикнул: «Официант, двойной коньяк!» Смеркалось, швейцар задергивал шторы на окнах. Виктор включил торшер.
— Я вами восхищаюсь, — обратился Павор к Диане. — Жить в таком климате и сохранить прекрасный цвет лица… — Он чихнул. — Извините. Эти дожди меня доконают… Как работается? — спросил он Виктора.
— Неважно. Не могу я работать, когда пасмурно, — все время хочется выпить.
— Что это за скандал вы учинили у полицмейстера? — спросил Павор.
— А, чепуха, — сказал Виктор. — Искал справедливости.
— А что случилось?
— Скотина бургомистр охотится на мокрецов с капканами. Один попался, повредил ногу. Я взял этот капкан, пошел в полицию и потребовал расследования.
— Так, — сказал Павор. — А дальше?
— В этом городе странные законы. Поскольку заявления от потерпевшего не было, а был несчастный случай, в коем никто, кроме потерпевшего, не повинен… Я сказал полицмейстеру, что приму это к сведению, а он мне объявил, что это угроза, на чем мы и расстались.
— А где все это случилось? — спросил Павор.
— Около санатория.
— Около санатория? Что это мокрецу понадобилось около санатория?
— По-моему, это никого не касается, — резко сказала Диана.
— Конечно, — сказал Павор, — я просто удивился… — Он сморщился, зажмурил глаза и со звоном чихнул. — Фу, черт, — сказал он. — Прошу прощения.
Он полез в карман и вытащил большой носовой платок. Что-то со стуком упало на пол. Виктор нагнулся. Это был кастет. Виктор поднял его и протянул Павору.
— Зачем вы это таскаете? — спросил он.
Павор, зарывшись лицом в носовой платок, смотрел на кастет покрасневшими глазами.
— Это все из-за вас, — произнес он сдавленным голосом и высморкался. — Это вы меня напугали своим рассказом… А между прочим, говорят, что здесь действует какая-то местная банда. То ли бандиты, то ли хулиганы. А мне, знаете ли, не нравится, когда меня бьют.
— Вас часто бьют? — спросила Диана.
Виктор посмотрел на нее. Она сидела в кресле, положив ногу на ногу, и курила, опустив глаза. Бедный Павор, подумал Виктор. Сейчас тебя отошьют… Он протянул руку и одернул юбку у нее на коленях.
— Меня? — сказал Павор, — Неужели у меня вид человека, которого часто бьют? Это надо поправить. Официант, еще двойной коньяк!.. Да, так на следующий день я зашел в слесарные мастерские, и мне там в два счета смастерили эту штучку. — Он с довольным видом осмотрел кастет. — Хорошая штучка, даже Голему понравилась…
— Вас так и не пустили в лепрозорий? — спросил Виктор.
— Нет. Не пустили и, надо понимать, не пустят. Я уже разуверился. Я написал жалобы в три департамента, а теперь сижу и сочиняю отчет. На какую сумму лепрозорий получил в минувшем году подштанников. Отдельно мужских, отдельно женских. Дьявольски увлекательно.
— Напишите, что у них не хватает медикаментов, — посоветовал Виктор. Павор удивленно поднял брови, а Диана лениво сказала:
— Лучше бросьте вашу писанину, а выпейте стакан горячего вина и ложитесь в постель.